Ранние этапы эволюции

Внимание, всем общий привет, коллеги! Я собрал вас здесь, чтобы поддержать идеи о человеке как венце творения земной природы, однако также показать, от скольки интереснейших возможностей нам пришлось отказаться, какую же чёртову пропасть преодолеть, чтобы развиться из самых первых форм, которые даже на жизнь местами не похожи. Мы отправимся в виртуальное путешествие к самому началу, рождению мира, и посмотрим, как выглядели тогдашние существа, чем жили, куда стремились. Все эти картины - не чистая фантазия ума, но результат долгого сбора и изучения мириадов мелких свидетельств, зашифрованных в структуре нашей планеты или даже её окружения, дополненный тем, что современная наука узнала от других вселенных, на данный момент. Многие тонкости, разумеется, ещё неизвестны, и, быть может, я изменю презентацию в процессе, но посмотрим, как пойдёт. Итак, меня зовут Араким Сонддорн, рад знакомству, и соберитесь, мы взлетаем!

Не волнуйтесь, зал со всем содержимым остался на месте, он всего лишь скрыт иллюзией. Некоторые из вас уже знают такой приём. Вам же необязательно видеть стены, соседей, самих себя, и меня тоже, чтобы наслаждаться перевёрнутым во времени пейзажем? Достаточно моего чарующего закадрового голоса, а остальное только помешает просмотру, заслонит очень важные мелкие детали. Сейчас мы приближаемся к первым дням формирования Земли, постепенно набирая скорость, но затем перемотка пойдёт значительно быстрее, там пока особо не на что смотреть. Альянс ещё не забирался в прошлое так далеко и моделирует его по тому, как выглядят другие юные вселенные, подобные вашей.

А пока мы идём, я расскажу немного о самой сути эволюции. Она, как гласит популярная на нашей кафедре шутка, есть цепочка случайных ошибок, приведших к тому, что вместо одних глаз у нас появились другие. И это пугающе точное определение, однако его полный смысл вы осознаете чуть позже. Второй важный момент - развитие живых существ всегда так или иначе основано на естественном отборе, но из такого корня могут прорастать абсолютно непохожие системы. К примеру, наши тела основаны на химических генах, которые функционируют только по одному конкретному набору правил, и это определяет всё остальное, включая даже структуру разума. Полагаю, многие из вас уже читали небезызвестную книгу Докинза об эгоистичном гене, где всё это хорошо разобрано. Однако она посвящена лишь человеческому варианту, а организмы, которые хранят и передают наследственную информацию в виде, скажем, компьютерных файлов, будут вести себя совсем иначе.

Кроме того, эволюция, при всей своей случайности, может двигаться только по заранее проложенным для неё рельсам. Химические свойства нашей биомассы, например, не позволят просто так перейти с углерода на кремний или ксенон. Структура генов также не даст нам просто так научиться производить многие интересные белки и другие вещества. Но даже если случится мутация, к примеру, сдвигающая конфигурацию гемоглобина в сторону намного более эффективной молекулы, первые промежуточные формы будут справляться хуже, и такое существо под давлением немутантных конкурентов на пару с хищниками быстро исчезнет, даже если само по себе останется жизнеспособным. А вдобавок в базовом устройстве вселенной заложены особые закономерности, вроде цифр числа пи, которые кажутся хаотичными, однако подчиняются строгому предсказуемому порядку, и эволюционное древо планеты тоже относится к таковым, поэтому, по сути, возникает раньше неё самой.

Таким образом, грядущие формы каждого вида можно уверенно предугадать по исходным особенностям его организма, которые определяют диапазон возможных изменений, и факторам окружающей природы, отсеивающим большинство перспектив. Я не буду рассказывать, какими способами это делается. Во всяком случае, сегодня. Сейчас важнее то, что тем же путём мы можем узнать, как выглядели предки нынешних существ. Но тут есть несколько тонкостей… Глядя только на волка, нельзя получить полное представление об эволюции жизни на Земле, как у нас говорится. А из всего разнообразия древних тварей до нас дошли, так сказать, лишь пара травинок с целого материка, и подавляющее большинство ранних видов ничем не похоже на современные. Причём речь не о докембрийской фауне, известной науке вашего мира, вроде вендобионтов и даже габонионтов. То, что вы увидите, не всегда будет старше этих биот, но однако несоизмеримо страннее и многообразнее.

Однако мы ещё не достигли начала вселенной, осталось преодолеть ещё почти пять миллиардов лет. И рассказать ещё о нескольких крайне важных моментах для понимания того, какой, а также почему именно такой была ранняя жизнь. Прежде всего нужно отметить, что объектами эволюционного процесса иногда могут выступать не только популяции. Известно множество существ, которые мутируют по ходу одной жизни и временами даже полностью перекраивают собственный геном или его аналог, то есть развиваются внутри самих себя. К таковым относятся и отдельные представители более привычных вам таксонов, включая человека. В частности, эволисты, некоторые верлоки и обладатели ряда других сверхсил, о которых вы узнаете из семинара Долейна, многие его уже посещали. Когда же это касается целых видов, они чаще всего обретают бессмертие, ведь им незачем отсеивать старые гены столь радикальным способом, да и расселение становится намного доступней.

Но здесь есть некоторая проблемка. Условно говоря, эволюция практикуется не только для того, чтобы выращивать себе более совершенные тела и способности, а затем реинкарнировать в них. Феномен реинкарнации также крепко связан с самим устройством наших душ, пока ещё не совсем понятным образом. Мы давно научились обессмерчивать себя, но всё равно внутренне отличаемся от организмов, которые такими рождаются и адаптировались к этому десятки миллионов лет. И сейчас невозможно понять, к чему в будущем может привести эта душевная неотения. Вдруг она окажется стазисом, из которого больше не выйдет развиться до вожделенного абсолюта? Впрочем, это уже другая тема.

Возвращаясь к прежнему вопросу, чем ещё эволюция отличается от привычных представлений о ней? Своей логикой! Пожалуй, лучше всего её расписал академик Боромысленский в своей концепции, известной как форманизм. Он видел конструкцию вселенной как нечто наподобие одной большой головы, которая делает то, что хочет, вопреки нашим мнениям. Говоря проще, что-то вроде общей концептуальной массы или внутреннего пузыря из физического поля, заключённого в математическую форму, которую автор сравнивал с большим мячом. И физические законы, которые мы можем использовать для объяснения явлений, являются одновременно правилами математики, тут пока всё ясно? Ну, по сравнению с формулировками автора это цветочки, Мстислав Илларионович был из той породы гениев, которых чертовски легко принимать за полнейших безумцев. С другой стороны, кто бы ещё смог почти два века тому назад не просто выдумать всё это, но вывести через формулы!

Так вот, принципиальная связь физики и математики кажется логичной, но со временем становится всё сложнее. И если вы, например, хотите узнать, что такое солнце, вам надо будет первым делом прийти к объяснению того, почему оно появляется из пустоты, а затем включить его в уравнения, которые оно являет собой как компонент реального бытия. Но потом окажется, что у нас нет никаких инструментов для того, чтобы предсказать поведение этой пустоты. Более того, нам неизвестно, как вообще это делать подобными средствами, потому что на свете просто нет зон, где математика работает должным образом. Она везде так или иначе упрощается, не может задействовать одновременно весь набор своих возможностей, тем самым создаёт горы парадоксов, поэтому математические законы при вдумчивом взгляде оказываются наихудшей конструкцией для предсказания деталей окружающего мира. Их можно исправить более общей аксиматикой, но это только первая загвоздка!

Вторая состоит в том, что ум и воображение представляют себе вселенную с помощью определённых закономерностей. Они кажутся весьма логичными и последовательными по отношению к её существу, но такая логика лишена смысла при попытке описать мир в терминах законов физики. Другими словами, логика недоказуема в рамках объективного существования. Поэтому наши ум и воображение стремятся отбросить этот естественный фундамент природы, напоминающий мост из ничего, на котором базируется всё наше познание окружающей среды. Такой эффект, известный как протоэволюционная спираль, часто возникает в муках естественного отбора - и отражает эволюцию наших идей, через которые мы представляем развитие жизни. Но прорыв к новым возможностям происходит в пространстве, а не уме, хотя для этого ему нужно стать метафорой сознания. Эти метафоры, такие как единый континуум, концептуальные поля, законы природы, и другие, несхожи, поскольку мы на самом деле не в состоянии понять то, что для нас является доступным. В действительности, их идеально совместные формы создают удивительную поэтическую оболочку, красочные магические наукообразия, однако без специальных изменений восприятия и самой системы мышления подобную гармонию, к сожалению, заведомо не удастся понять, а тем более поверить в её искренность, настолько она необычна.

Обучать всему этому лично я вас не буду, здесь потребуются специалисты совершенно других направлений. Но даже сегодня вы без особых затруднений разглядите хотя бы общие черты древнейшей жизни, которая ещё не зациклилась на таком представлении о мире. Конечно, мой фильм, если его можно так назвать, показывает лишь урезанную версию объектов и событий, он предназначен именно для неподготовленных учеников из человеческого рода. Однако на следующих занятиях мы будем постепенно приближать такие картины к полноценному образу, по мере вашей подготовки, пока она не станет неотличима от реальности. А пока рассмотрим первые дни вселенной, к которым как раз прибыли!

Вначале реальность была безвидна и пуста. Наполнена только реликтовым излучением, облаками водорода да некоторым количеством иных волн и частиц. Она уже расширилась в полноценный космос, но до рождения первых звёзд и, как следствие, тяжёлых атомов ещё довольно далеко. Однако сейчас здесь и без них совсем неплохо, силы реликтового излучения вполне хватает для замены солнц. Везде оно примерно одинаковое, и даже на условном Плутоне климат почти не отличался бы от земного. Конечно, такое освещение станет всё больше слабеть по мере разбегания пространства, но на данный момент обстановка тут вполне благоприятная для появления жизни, в том числе похожей на нас.

Только вот органика пока ещё в огромном дефиците. Да, эффект Холдейна и некоторые другие явления могут ускорить синтез более сложных элементов даже до того, как мир изобретёт термоядерные реакции, а затем научится распространять металлы за пределы недр светил, через вспышки сверхновых… Но одного лишь этого будет всё ещё маловато. Ведь как же обходиться без планет, океанов, атмосферы? Хоть нам и известно множество существ, которые умеют отлично выживать даже в ещё более скудных условиях, практически все они произошли от, так сказать, привычных организмов. А значит, нам пока не стоит рассчитывать на возникновение даже примитивнейших бактерий и даже прионов.

Огромные пространства остаются пустыми. Но чу, что это там за странные опалесцирующие вибрации? Взглянем поближе. Казалось бы, в их физическом составе нет ничего, кроме уже виденных энергий и свойств самого космоса… И действительно, нет. Это всего лишь удивительно упорядоченные области мироздания, возникшие из хаоса первичных колебаний. Каким бы всеобъемлющим и глубоким ни был беспорядок, в нём, если не поддерживать его нарочно, неизбежно станут возникать случайные закономерности - более или менее сложные паттерны, среди которых наверняка найдутся те, что смогут воспроизводить себя, копироваться на окружающую среду, при этом мутируя различными путями.

Они похожи на жизнь, но вовсе не обязаны являться ею. Ведь и роботы, в принципе, тоже могут создавать свои точные копии, однако мы их не считаем частью биосферы? Да что там, огонь и лёд тоже склонны распространяться на весь объём, соответственно, горючей материи или холодной воды, вырастая из единого очага, хотя уж точно не живые! Для того, чтобы действительно ожить, недостаточно одной лишь данной способности, равно как и сложной, динамически меняющейся структуры, всё это ещё необходимо подкрепить, скажем так, семантическими цепями. Проще говоря, обзавестись душой или тем, что будет выполнять её функции, причём номинальные тут даже важнее метаболических.

К примеру, кемнозиты и многие другие существа представляют собой буквально живые аксиматические формулы. Свои тела и души они как бы заимствуют из окружающей среды, не делая постоянной полноценной деталью себя - но само устройство их уравнений, ядро природного смысла, содержит достаточно надёжное описание концепции живого организма. Этого, как видите, уже вполне достаточно, и возможны даже материальные сущности, которые обходятся таким эфемерно вычислительным аналогом души. На практике, однако, подобный вариант почти не выдерживает конкуренции, а то и критики, ибо оказывается физически переусложнённым, что серьёзно мешает решать задачи выживания.

Несколько лучше устроены, скажем, индиционные формы жизни. Они всё ещё чрезвычайно абстрактны, но их базовая аксиматика довольно неплохо поддерживается более устойчивыми законами природы, пусть даже не видящими ещё разницы между фантазией и правдой. Среди наиболее простых и известных примеров подобной фауны хочется выделить так называемых паразитов по Платону, мерзкие вирусоподобные наборы идей, которые врастают в чужие эйдосы и, исподволь управляя поступками носителя, замещают своими дубликатами огромные зоны нормальной реальности. Это, судя по всему, тоже продукт спонтанных флуктуаций естественных стихий, сложившихся в определения живого.

Впрочем, большинство иных жителей индициона не промышляет ничем подобным. В норме они ходят только по воображаемым мирам и тихо пасутся на концептуальных полях или гоняются друг за дружкой, не трогая более действительные объекты. Хотя некоторые бывают опасными для нас в определённых ситуациях, например, при очень специфическом сновидстве или эксцерперации, но простому человеку бояться этой фауны не нужно - она меньше, чем призраки, лишь ненамного реальнее мимолётных мыслей и выдуманных друзей. Да, в ней встречаются и разумные или даже превосходящие нас организмы, но обычно они достаточно мудры, чтобы не нападать, ведь мы экзистенциально сильнее.

Тем не менее, для формирования настоящей жизни во вселенной всё равно вначале должна сложиться подходящая среда. Не будем сейчас рассматривать чужеродные организмы, которые возникли на просторах более старых реальностей и прибыли оттуда в наш юный мир. Гораздо интереснее посмотреть, как образуются аборигенные биоты. По сути, это происходит по единому принципу на всех ярусах, через появление и последующую эволюцию саморазмножающихся случайных узоров. Сам субстрат, который образует эти узоры, тут не играет важной роли, он только задаёт определённые направления развития. Будут это аксиматические корни мироздания, умозрительный индицион, более надёжные идеи Омнимы или совсем уж жёсткая, по меркам общей синреальности, физическая природа - не важно, от них требуются только достаточно хаотические метаморфозы. А дальше хотя бы на одном из ярусов, обычно начиная с самых глубоких, со временем всё сложится само собой.

Разве только алфизические организмы нам ещё не попадались, помимо искусственно созданных аур некоторых компьютерных программ или же изначально физических созданий, которые были катаптированы, то есть перемещены туда во плоти. На данный момент никто не знает, что может быть причиной такого причудливого запустения целого яруса, и даже действительно ли он практически необитаем, или местные жители просто невидимы для наших средств. К этой теме мы, наверное, вернёмся на последующих лекциях, а сейчас ограничимся более понятным населением бытия. Вы, я думаю, успели рассмотреть вокруг немало самых разных тварей, которые эволюционировали из простых вибраций?

Невероятное изобилие этих имматериалов местами нелегко даже разделить на отдельные тела. Они напоминают не стаи автономных или хотя бы разграниченных, как клетки или зооиды, особей, а пересекающиеся круги от дождя на поверхности океана, и даже, скорее, ноты сложной симфонии. Вам не удастся поделить её на отдельные звуки, да и незачем это делать. Многие существа этого периода состоят из комбинации более простых аккордов природных сил, раздающихся синхронно, но длящихся неодинаково и обычно входящих в состав сразу нескольких различных биосочетаний. Пройдёт ещё немало миллионов лет, прежде чем такая крутоногонерасчленнорукость распадётся на индивидуумов.

От неё, однако, даже в наше время сохраняются некоторые мотивы. Прежде всего, деметронное поле мира, которое организует и удерживает жизнь как часть физики, но это слишком огромная тема, чтобы рассказывать о ней в сегодняшнем нашем путешествии. То же самое касается и сложных энценизмов, иногда ведущих себя почти как настоящие организмы. Конечно же, энция происходит независимо от самого концепта жизни, как совершенно отдельная категория систем, и даже не образует сущностей, но нечто общее меж ними, несомненно, есть. Однако вы всё равно не сможете увидеть данные структуры. Они являются абстрактными принципами бытия, а не объектами в широком значении слова.

На счастье наше, тут и без них есть, чему стоит удивиться! Для начала, это логитектурные и вообще герросхематические существа, чьи тела образованы самой тканью континуума. Некоторые из них напоминают переплетения тончайших гравитационных линий, как, например, вот эта искажённая мелодия-трубка, дхатикайя, или более ветвистая и плоскостная диктикайя. В далёком будущем, но задолго до рождения нашего мира, многие их потомки станут напоминать чудовищно могучие и умные хищные флуктуации из «Ойкуменского» цикла Олди, хотя эти виды древних биопрограмм, даже самых колоссальных, не превосходили возможностей, самое большее, жука. Вообще же, для них габариты как пространственные характеристики не имеют ни малейшего значения, в этом отношении они походят скорее на файлы или те же музыкальные композиции. Им важна лишь сложность кода, который позволяет взаимодействовать с остальной вселенной и формировать деятельную душу.

Рассмотрим эту последнюю немного детальнее. На низких ярусах реальность работает по более абстрактным законам, и там намного проще получить устойчивую систему. Например, физические атомы способны соединяться лишь определённым образом в молекулы с конкретными ограниченными наборами свойств, но вот омнические анкомы могут образовывать уже практически какие угодно комбинации идей, диапазон возможного поведения коих напрямую зависит от окружающих концепций. Говоря иначе, творение инженера станет работоспособным, только если собрано из чётко выверенных деталей, с большим или меньшим допуском к точности, тогда как художник волен изобразить хоть просто две линии, но зритель всё равно разглядит там, допустим, реку в лунном сиянии, то есть картина будет функционировать, несмотря на низкий уровень проработки, и омническая реальность тоже именно такова. Но, само собой, вначале там должен нарасти сложный контекст, в рамках которого смогут работать многие продвинутые наборы значений, а такой фон складывается из более простых элементов. Поэтому вначале тут происходило лишь бесцельное дрожание семантического мира и физических частиц, но постепенно последние стали упорядочиваться, из их омнических корней выкристаллизовались более внятные структуры, развившиеся в первую жизнь, а вот она уже принялась оживлять физику.

Некоторые из вас читали старинный учебник по омнической эволюции под редакцией неких Нивалиса и Лотермана, довольно устаревший, но всё ещё достаточно пригодный для объяснения основ. В частности, там хорошо показана тема развития кауформ. Отдельные потоки идей, то есть адхуры, понемногу структурировались внутри себя, обучаясь контролировать направление полёта. Затем наиболее успешные векториды стали зацикливаться, тем самым на много порядков продлевая срок своей жизни. Далее некоторые моноциклиды принимались ветвиться или объединяться с соседями, и так возникали несравненно более совершенные полициклиды. Наконец, из них развились ядровики, аналоги уже не вирусов или чего-то подобного, но настоящих клеточных организмов, внутри или, иногда, снаружи которых происходили ещё более хитрые диадрические процессы, вроде метаболизма у материальных существ, только на основе, так сказать, особой формы структурного мышления.

Уже на первых этапах такой эволюции, достигая определённой степени внутренней логической связности и самоподтверждения, они активно наращивали свой уровень настоящести. Это позволяло им проецировать свои паттерны, пусть даже в упрощённом виде, на мир алфизики, а затем и физический космос. Такая черта была в худшем случае нейтральной, но чаще даровала возможность проворачивать многие важные исчисления, для которых требовалась повышенная точность, на значительно более подходящем субстрате жёсткой математики. И если одни разновидности мефири растили себе программные, энергетические, вещественные или ещё более прочные тела лишь своими силами, почти с нуля, то другие учились паразитировать на узорах, возникающих в хаосе дикой физики, которые волей случая напоминали их собственные структуры. Шло время, и эти узоры, всё плотнее насыщаемые жизненным смыслом, сами начинали проявлять свойства биоты, а призрачные паразиты стали их симбионтами, то есть душами, такими, как наши. Сейчас это происходит гораздо легче и быстрее, потому что у нас давно закрепились такие последовательности генов, которые помогают частицам эмбриона двигаться наиболее подходящими путями для плетения кауформы, а омнический фон наполнился семантикой, упрощающей синтез душ даже с нуля, но тогда это был поистине героический скачок.

У писателя Стэплдона в довольно широко известной книге «Создатель звёзд» неплохо показаны многие формы ранней эволюции, наподобие звуковых организмов, которые, правда, более характерны для цифронных, а не гилеонных, как наша, вселенных. А также последовавших за ними живых протогалактических туманностей и, собственно, разумных звёзд, которые существуют даже в наше время. Но, как бы далеко ни заходила его фантазия, реальность оказалась многократно более удивительной и разнообразной. И дело не только в том, что жизнь основана на взаимодействии материального мира с разными вариантами, так сказать, астрала - сам Олаф активно использовал подобные мотивы, хотя по большей части лишь как телепатические силы. Главное здесь то, чем эти нижние ярусы принципиально отличаются от нашей физики, и что такие радикальнейшие отличия значат для фундаментального устройства организмов или даже всей биосферы как общевселенского явления.

Увидеть их будет легче всего на более близких вам примерах, и поэтому перенесёмся назад в будущее, приблизительно к пятимиллиардному году до нашей эры. В тот день гигантская старинная звезда Коатликуэ взорвалась, разбросав по окрестному космосу, на несколько световых лет, облака пыли, газов и тяжким своим трудом синтезированных тяжёлых элементов - однако они не распались бесцельно, но дали рождение новому поколению светил. Одним из них, конечно же, было Солнце, но до его формирования как полноценного стелларного тела ждать нужно ещё сотни миллионов лет, в течение которых, впрочем, проходили не менее удивительные метаморфозы. Взглянем же на это облако поближе!

Разумеется, в его составе, кроме останков той сверхновой, были и частицы других туманностей. Но там едва ли росла собственная жизнь, по крайней мере, повлиявшая хоть как-нибудь на нашу. Всё многообразие досолнечных и более юных обитателей вашего мира, за исключением отдельных редких пришельцев, возникло из общего протопланетного диска. Однако абсолютное их большинство выглядело до того странно и даже противоестественно, по нынешним меркам, что вы скорее заподозрили бы своими дальними родственниками, скажем, теннерморков из абсолютно независимой от вас вселенной. А вот какими были ваши прапрапращуры на самом деле, не считая совсем уж древних призраков.

Возможно, вы их ещё не видите, но проявите терпение, коллеги! Скоро они явят себя во всей красе, насколько это удастся показать на видео такого формата. И обратите внимание, с какой скоростью идёт перемотка времени. Это современная фауна носится сломя голову, но прежние существа двигались и вообще жили гораздо медленней, а для тех пока ещё космических организмов века пролетали как минуты. Потому что они были построены из рассеянных частиц туманности, которые очень медленно кружились и ещё неспешнее уплотнялись. Происходило всё это неравномерно, поэтому в танце крошечных кусочков пыли, камня, льда и других частиц, нарастающих, как снежный ком, вокруг тяжёлых центров, иногда возникали различные упорядоченные узоры, по тому же принципу, что на заре времён, но ещё подкреплённые сложившимся семантическим фоном. Так что там структуризация первой жизни происходила многократно быстрее и надёжнее, на основе готовых чертежей.

Конечно же, эти биомы не повторяли своих предшественников до мелочей. Они только вдохновлялись ими, на уровне физических реакций и более абстрактных паттернов идей. Но это, естественно, не вдохновение как таковое, просто в ваших языках отсутствуют более подходящие понятия. Когда дело касается абиогенеза, невозможно провести ясную границу между неживым и живым. Бездушная материя уже начинает проявлять различные свойства деятельных и даже одухотворённых, творческих существ - анком Анима входит в состав великого множества вещей, а не является прерогативой одной лишь очевидной биосферы, поэтому нам остаётся ориентироваться разве только на его пропорцию.

Вот так выглядит его распределение по диску. Вы можете индивидуально переключаться между этими режимами просмотра, но для удобства лучше сразу запомните самые насыщенные места и следите за ними в обычном человеческом варианте восприятия. Видите, как в некоторых клубах пыли возникают причудливые всполохи и взблески? Солнце ещё не успело загореться, но яркость изображения здесь усилена - иначе вашим глазам ещё долгие миллионы лет представала бы, по большей части, полнейшая чернота. А так, сильно присмотревшись, вы сможете заметить многочисленные объекты, похожие на те образы, которые возникают перед глазами, если крепко их зажмурить или потереть, разные периферические искорки, тусклоцветные облачка, полупрозрачные червеобразные пятнышки, которые появляются как будто бы из ниоткуда и столь же плавно ускользают, даже не покидая границ поля зрения. Они и есть наиболее ранние известные нам представители местной жизни.

Облик таких существ становится всё более сложным и упорядоченным с течением эпох. И срок их эфемерных жизней тоже увеличивается, с мимолётных мгновений до десятилетий, а затем целых эонов, по вашим меркам, а действия ускоряются. Хотя даже сейчас они лишь с очень большой натяжкой походят на организмы в привычном смысле этого слова. Возможно, хорошим сравнением будут круги на полях, вот только эти фигуры не просто принимают необычайно организованный вид, какой почти невозможно получить даже самыми красочными химическими реакциями, а осмысленно движутся, меняются, взаимодействуют между собой и с окружающим материалом, размножаются. В будущем они полностью исчезнут, не выдержав чрезмерно стабилизировавшейся природы, однако нам известны несколько миров, где такая фазма сумела пережить подобные изменения среды и даже давление со стороны более вещественных тварей благодаря тому, что научилась принимать вид настоящих рунических контуров. А в одном случае их эволюция дошла даже до появления разума, и так появились Символы, одни из самых диковинных обитателей Альянса, по крайней мере, с биологической точки зрения. В случае вашей реальности этого не произошло, однако на данной стадии доминирующей разновидностью жизни пока остаются агроглифиды, и их история продлится ещё почти полтора миллиарда лет.

Отличие их от нас далеко не ограничивается внешним видом и даже физической конфигурацией. В особенности это касается ранних форм, и поэтому не станем спешить перескакивать дальше. Отличным примером будет этот великолепный экземпляр, миндаромеция гшерранни, чей облик был надёжно воссоздан по тончайшим следам во внутренней структуре астероидов из кентаврийской группы. Такое создание является одновременно отдельным организмом и целой экосистемой из множества независимо живых узоров, но присмотритесь повнимательнее к его общему виду. Это не совсем то, что можно называть одним! Количество его как цельного объекта измеряется вовсе не обычной единицей, но принципиально иной, эмматической концепцией, имеющей лишь очень поверхностное сходство с числами математики как таковой. И данная особенность была характерна для всех первородных организмов, от самых древних призраков во вселенной до, собственно, предков землян.

Века пролетают один за другим, и вот уже в центре системы возникла яркая звезда, а вокруг раскинулись настоящие астероидные джунгли с намного более разнообразными, чем прежде, условиями окружающей среды. В некоторых местах даже начало появляться то, что можно уже именовать погодой, различные колебания свойств клубов газа и пыли над поверхностью планетезималей. И не только наиболее массивных, у которых иногда формируется собственная протоатмосфера, но также в виде отдельных сгустков, сквозь которые летят тела помельче, нередко синхронизируясь с их ходом по орбите. Там сосредотачиваются самые тяжёлые химические элементы, а хаотические перемены в количестве света, заслоняемого соседними объектами или массивом самого такого астероида, подобно временам суток, запускает недостижимую ранее сложность их химических, альманзумических и прочих трансформаций. Развитие жизни ускоряется ещё пуще, и сильнее вовлекает материю.

Обратная связь между кауформами и веществом позволяет им делать такое, что было не под силу большинству прежних призрачных зверей или даже более физических, вроде вакуумных программ. Да, естественная лёгкость искажения реальности у них понемногу исчезает, однако ей на смену приходит прочность, устойчивость, уверенность в следующих днях, так сказать. Они больше не отданы на волю предсказуемых стихий, а многие уже научились управлять своей жизнью увереннее, нежели выбирая случайные результаты событий. Тем не менее, всё это тоже идёт медленно. Новые тварюшки всё ещё имеют необычные, нестабильные взаимоотношения со временем и вероятностью. Некоторые из них находятся сразу в нескольких вариантах истории, другие не видят различий между разными моментами своей биографии, без усилий двигаясь вдоль темпоральной оси, третьи вообще легко перемещаются по аркане или диагеме, причём эти категории нередко пересекаются.

Одновременно с этим меняется и общая природа. Каждое действие живых существ порождает на нижних ярусах мириады смыслов, которые далеко не всегда распадаются обратно. Многие оказываются достаточно стабильными, чтобы самостоятельно направлять траектории частиц и сплетать из них молекулярные паттерны большей или меньшей сложности. И, хотя эти отголоски мыслей или поступков устроены, по большей части, слишком примитивно для синтеза новых организмов, значительному их количеству удаётся, грубо говоря, кристаллизоваться в особых формах. Так появились первые в Солнечной системе даэксиры, вещественные манифестации абстрактных смыслов, вроде буквально жидких удовольствия, страха, ценности, понимания, интереса, и так далее. Такие сгустки можно передавать от одного организма к другому, или даже менять с их помощью неодушевлённые предметы, чем иногда пользовались различные создания тех времён. Порой они учились специально искать и поглощать даэксирные фрагменты к собственной выгоде, а также, наоборот, активнее производить их как средства общения, защиты или иных насущных потребностей, зачастую непонятных современным землянам. Со временем, однако, эти навыки слабели, хотя не исчезли до конца, а старые даэксиры окаменевали, становясь частью планетезималей, и в некоторых мирах даже образуя целые геологические слои!

Все эти додревние концепции, фоссилизированные или пока ещё пластичные, оказали очень серьёзное влияние на эволюцию планеты, когда она наконец сформировалась, сложилась из множества отдельных небольших кусков в настоящее небесное тело, способное самостоятельно поддерживать форму. Но и это произошло не в одночасье - даже после того, как поверхность новорождённого шарика уже застыла каменной бронёй, на его орбите продолжали летать сонмы других фрагментов, размерами от песчинки до горы. Самые большие из них даже сложились в маленькую сестринскую планету, известную как Тейя, однако она столкнулась с Землёй несколько раньше рассматриваемой сейчас эпохи.

Вполне возможно, что уже тогда на них обеих существовала жизнь. В структуре некоторых регионов Луны, которая возникла из осколков тех сросшихся планет, и самых старых земных пород мы действительно отыскали следы протоорганизмов, похожих на обитателей газопылевого диска, однако лучше приспособленных именно к условиям единонаправленного тяготения. Но если даже они уже тогда высадились на юные сферы, или же оказались запертыми там, когда вокруг их изначального жилища нарастали горные породы, те формы жизни были истреблены чудовищной силой космического удара. Впрочем, на других планетах системы их судьба была куда спокойнее. Только вот и эволюция почти остановилась. Ведь природные условия на поверхности, к примеру, Марса ненамного отличаются от космического вакуума, под ней залегает холодная бездеятельная толща камня, где происходит ещё меньше интересных перемен, а атмосферы газовых гигантов отчасти напоминают первичную туманность, только слишком бурную и потому малопригодную для долгого существования рассеянных систем. Иными словами, в тех мирах практически нет причин или возможностей развиваться дальше призрачных арабесок, хотя продвинутые формы нередко возникали и там, как, например, сатурнианский охтроптерид. Однако схожие виды жили и на Земле, а также многие другие, поэтому вернёмся же к ней!

Конфигурация орбит в Солнечной системе ещё не утряслась, на пути этого мира оставалось немало всяческого мусора, да и снаружи иногда прилетали различные обломки. Самой значимой частью этого периода была поздняя тяжёлая бомбардировка, которая силой и масштабами на порядки превосходила тот удар, что уничтожил динозавров. Многие астероиды и более мелкие метеориты даже пробивали юную земную кору насквозь, однако вместе с ними в огненные недра часто попадали разнообразнейшие семена жизни. Иногда им удавалось закрепиться там и дать начало множеству фантастических биосфер, оставляющих далеко позади всё, что способна предложить поверхность планеты. Вдобавок со временем туда проникали и представители наших, верхних биот, в особенности микроорганизмы, но эта тема слишком велика, чтобы о ней рассказывать сейчас. И, опять же, в те эры на поверхности условия не столь уж отличались от мантийных, причём были даже разнообразнее.

Развитие жизни на этом шарике началось, фактически, в третий раз почти с нуля. Однако на Земле биологическая эволюция с самого начала шла значительно быстрее и многограннее, нежели в соседних мирах или более типичных пространствах вселенной. Главным фактором такого взрыва оказалось уникально удачное расположение планеты, вдали от Солнца, но не слишком далеко, что создало тут наибольшее богатство природных сред во всей звёздной системе. Немалую роль сыграли и соседние небесные тела, вроде Юпитера, который неплохо защищал от всяческих комет, или Луны, вносящей своим тяготением довольно ощутимый дисбаланс во многие процессы наших жизней. А кроме них, на местную экологию воздействовали готовые схемы - насыщенный семантический фон, остаточные даэксиры, фрагменты прежних созданий, и даже цельные существа, которые пытались адаптироваться к непривычной обстановке после выпадения из космоса, с переменным успехом.

Очень многие из них, особенно вначале, оставались частично или полностью нематериальными, скорее общими паттернами структуризации материи и других физических стихий, нежели ими самими. Иные же уже тогда становились вещественными и даже органическими, однако в фундаментальных принципах их биологии было немало странных черт. К примеру, так называемая порфиротическая группа, уже практически полностью молекулярные тварюшки с, как это принято именовать, голографической кровью и двойными глазами, состоявшими буквально из двух противоположных кусков света. Но у них не было рук, ног, мозга или других придатков. Они не могли двигаться, говорить, страдать, да вообще, по сути, ничего, что человек считает неотъемлемыми для выживания формами деятельности. Тем не менее, они оказывали сильное влияние на окружающий мир, хоть и такого формата, который имеет очень мало общего со, скажем, выделением кислорода или рытьём нор.

Вокруг них образовалась квазиреальность, частями которой становились другие твари, например, изьяли и лжечеловеки, бесцветные, пустые галлюцинации, животные с сознанием первого рода. Впрочем, были ещё видги, странные существа, похожие на воздушные пузыри. Они как будто сделаны из стекла, но внутри у них располагались пустые пространства и туннели, полные нереальности. Затем появились загадочные муртинги - жуткие лица-маски, карикатуры на самих себя, и это вовсе не фигура речи. Одними из самых важных для юной экосистемы форм этих полуатомарных, полусмысловых организмов были фантомы равновесия - и, кабы не такие плоды проекций, невозможной стала бы даже сама человеческая цивилизация как таковая. Отдельного упоминания ещё заслужила Навь, бестелесный живой шум, создаваемый особыми функциями биосферы изнутри плотных оболочек самого космоса. Благодаря ему многие создания научились путешествовать между мирами.

Вскоре появилась вторая квазиреальность, где конденсировались все фантомы этого так называемого несовершенного мира, в котором ещё не было той привычной и очевидной для нас стабильности. Это, к примеру, осколки прошлого или настоящего, споры ума, переживания, сны и прочие места, слишком условные для пребывания настоящей плоти. Но также в них есть и особое сырьё, которое можно использовать для изготовления себе иных тел! А особенно примечательны среди подобных материалов киктро-нити или пряжа благословения. Эти неосязаемые волокна состоят из отдельных галлюцинаций, образов, догадок или даже наших фантазий, которые тщательно увязываются и группируются в один гигантский киктро-узор бытия. Некоторые формы жизни весьма активно полагаются на них в таких вещах, как построение определённых карт судьбы, а ещё там обитают души погибших существ, использующие подобные теневые атомы для строительства посмертных оболочек.

Наконец, на Земле сформировались миры гештальтов, более известные как ноосфера. Хотя её подобие существовало ещё в протопланетном диске, лишь с началом данного периода общий семантический фон этой части вселенной стал действительно значимым и сложным. Главное различие в том, что такая квазиреальность имеет структуру зеркала и намного полнее отображает мелкие детали реальности, будь то строгие физические явления или их абстрактные подтексты. А кроме того, у них есть ещё одна функция - заполнять пустоты нашего ума историями о богах и героях, необычными, пугающими или красивыми, но достаточно волнующими, чтобы им верить. Когда вселенная однажды приходит в негодность, подобные тени, словно бы растворенные в памяти, начинают собираться вместе, чтобы единым фронтом воспарить и выйти за её границы. Там они сталкиваются с другими мирами, рождают новые детали их хронологии, обмениваются ими, и начинают всё сначала, то есть продолжают ту законченную историю. Не ту же самую, что прежде, разумеется, ведь в этом отсутствует творческий смысл, критически важный для глубинных ярусов, а только сохраняя её самые значимые мотивы. Дают им шанс прорасти на просторах иных реальностей ещё раз, образуя нечто вроде калейдоскопа, связывающего миры вокруг нас общей сетью в буквальном смысле биотических преданий и легенд.

Вернёмся, однако же, из далёкого будущего к делам минувших дней. Землю уже населяли преимущественно физические организмы, но им предстояло пройти ещё долгий путь к современным формам. И первые шаги касались не самой физики даже, а её синхронизации с особыми законами нижних ярусов. Прежде всего, это эптика, часть континуума, которая играет громадную роль в алфизионе и Омниме, но отсутствует на нашем уровне существования. Вернее, не отсутствует всецело, а только вырождается до некоторых причудливых явлений в рамках более математических законов и систем, поэтому при определённых обстоятельствах она может довольно ярко себя являть. Иногда это даже ценно.

Например, первые полностью материальные организмы основывались на овеществлённых идеях, а не генах. В некоторых мирах они такими остаются и по сию пору, хотя подобная форма существования гораздо менее надёжна. Так вот, эти существа полагались в своей физиологии главным образом именно на эптические преобразования, а не химические и другие простые реакции. Иначе говоря, вместо мутаций и других факторов естественного отбора они адаптировались к окружающему миру напрямую, как бы переводя себя на более сообразные обстановке языки. Этот принцип довольно сложно объяснить… Скажем так, каждое животное представляло собой некую центральную идею, абстрактное описание того, чем оно является и какими свойствами обладает, поверх которой накручена оболочка из бессчётного множества их возможных представлений. Вот хосарк, мелкий хищный зверь, приспособленный к рытью. Ползая по земле, он мог напоминать крота или куницу, но если переместить его, допустим, на ветви дерева, он стал бы аналогом, к примеру, дятла с ножками. То есть его внутренняя суть оставалась ровно той же самой, неизменной, но зримое воплощение автоматически подстраивалось под контекст, в пределах общего значения. Впрочем, такие фауна, флора или другие комплексы всё равно придерживались определённых ландшафтов и моделей поведения как определяющих их черт.

Особенно интересно то, как это сказывалось на самом принципе их эволюционирования, совершенно чуждом для нас. К примеру, со сменой эпох условный тираннозавр, не он сам, естественно, но для удобства я преувеличу, вымер, однако его потомки развились в археоптерикса, а позже породили нынешних птиц. Все они, несомненно, отдельные виды, семейства, классы с разными геномами и иными свойствами. Но вот эптонные существа оставались таксономически неизменными. То есть тирекс и курочка на основе такого принципа были бы буквально одним видом, который всего лишь раньше выглядел так, а сейчас иначе, поскольку изменились климат, растения, характер смены сезонов, вообще природный контекст, через каковой манифестируется такое существо. Преместите эптического пингвина или колибри на сотню миллионов лет в прошлое, и они станут ящерами, подобными другим обитателям того биома, ведь это окажется наиболее подходящей формой их трактовки!

То же самое свойство позволяло древнейшим организмам меняться и в более широких пределах. Некоторые из них могли состоять не только из мяса, но также принимать вид механизмов, големов, элементалей, оставаясь при этом именно биологическими объектами. Другие и вовсе включали в конструкцию своего тела сразу множество разнородных компонентов. Но самыми удивительными были те, которые использовали расщепление концепта. Возможно, какая-то древняя память о них сохранилась даже у нас, и поэтому художники рисуют постеры к фильмам как похожее нагромождение разрозненных фигур? Только эти чудища оставались монолитными и сохраняли подобный вид в объёмном мире.

Необычные аспекты их устройства на этом только начинаются. Например, у нас на кафедре говорят, что слово «живое» в действительности подразумевает лишь физическую жизнь, а скелет, то есть необратимо мёртвые части внутри организма, есть иносказание, но полностью вы поймёте смысл таких идей только после ещё двух или трёх лекций, для их верной трактовки важны слишком причудливые концепции. Но я могу показать парочку примеров! Скажем, додоллайские серые гномы во время так называемого естественного отбора сами выбирали свои шесть тел. По меркам эволюции это абсурд, но с точки зрения парадигмы - настоящий синанджумензис. Важно только, чтобы это с каждым разом происходило в правильном порядке, иначе ничего хорошего, как видите, не будет. Собственно, именно поэтому земная биосфера так быстро отказалась от подобных ориентиров и перешла на рельсы более традиционного преображения видов, но такие держались ещё долго.

Обнаруживать ископаемые останки или другие свидетельства той квазиабстрактной живности невероятно тяжело, и далеко не потому, что они немногочисленны - ваши палеонтологи ведь довольно часто находят окаменелости разных медуз, микроорганизмов, эмбрионов, от которых в принципе практически нечему сохраняться. Распознать фоссилии космических призраков, эптоидов и других подобных существ среди более заурядных камешков уже гораздо труднее, но тоже возможно, если знать, куда смотреть, а в особенности научиться определять их побочные отметки, вроде даэксиров поступков или настроений. Нет, главная проблема в том, что для этого требуется проделывать титанические объёмы тончайших работ - хотя возможности современной науки колоссальны, здесь весь земной шар очень больно бьёт нам по ногам. Большинство частей поверхности планеты того времени растворилось в мантии, которую, мягко говоря, непросто просеивать и изучать, да попутно отделяя истинные её фрагменты от более поздних продуктов деятельности чисто магматических существ. Однако у каждого правила есть интересные исключения, как, например, галлора или вобивиаронг, для которых форма ископаемого отпечатка стала основной, таким диковинным образом они могли эффективно передавать свои условные гены в будущее, и сама их эволюция происходила по совершенно чуждым нам принципам.

В такой обстановке прошли первые сотни миллионов лет планетной жизни. Постепенно становилось ясным, что здесь намного выгоднее быть физическими в полном смысле слова, ведь связь между ярусами порой слабела и разрушала тонкую синхронизацию душ с телами, когда та слишком часто задействовала аномально сильную проницаемость. Кроме того, застыть в одной конкретной форме и совершенствовать лишь её было удобнее, нежели метаться среди альтернативных вариантов своего определения. И вот на смену ранним зверюшкам, которые только выглядели сложными, но в действительности уступали даже амёбе, начали приходить существа с математически нерушимым метаболизмом.

Абиогенезом их возникновение назвать нельзя, они произошли из уже объективно живых тварюшек. Но, тем не менее, сами процессы, через которые они синтезировали новые тела, вполне могли бы проходить даже в изначально бездушных химических растворах. Громадную роль в появлении и закреплении такой биосферы играли некоторые природные феномены - дно рождения, геоматомы, фунгуляции, однако сегодня я не буду уделять им много внимания - лучше рассмотрим эту крайне многостороннюю тему на отдельном занятии. В общем, лишь на данном этапе жизнь начала развиваться по более или менее привычным нам законам, хотя ещё многие века радикально отличалась от современной.

Технически, самые первые земляне, для которых физика стала почти единственным набором законов самоорганизации, были фазмой, то есть носили всецело энергетические тела, напоминая, к примеру, сростки шаровых молний или хитро зацикленных ветвящихся разрядов. Но такая форма, при всех её преимуществах, оказалась несравнимо менее стабильной, нежели частично атомарная. Вот так выглядел характерный её представитель, амбисоору - намеренно выращенный древовидный кристалл, способный ограниченно менять свою конфигурацию, внутри и за пределами которого вертится живое магнитное поле. Его семена могли свободно левитировать, но взрослая особь крепко прирастала к скале.

Намного позже строение таких кристаллов усложнилось настолько, что они смогли самостоятельно выполнять функции метаболизма и другие требуемые для выживания действия. Но данную линию можно считать тупиковой, поскольку наши предки пошли иным путём. Они сохранили общее биополе, однако располагали внутри него сразу несколько вещественных структур, и от дольменоподобного фангнауро их эволюция в итоге пришла к массе крошечных камушков, текучих, словно жидкость. А аметистовый глималан, вероятно, в итоге оказался нашим дальним прародителем. В составе его минеральных псевдоклеток содержались наноуглеродные цепи и все элементы, из которых сделаны мы с вами!

Новый скачок совершил гилон и схожие с ним протоорганизмы, известные как, собственно, гилоиды или гилоноиды. Из них сложилась целая биота, некогда покрывавшая значительный процент поверхности Земли аналогами плодородной почвы. А из неё начинали расти уже истинно органические структуры, лишённые каменных подпорок - нечто среднее между массой вирусов и слизевиком, однако полностью химической природы, вроде лужиц кислоты, которые самостоятельно ползали вокруг в поисках ресурсов. Изначальным их предназначением было только воссоздание родительских кристаллов, довольно простое выращивание в собственном растворе, без формирования собственных клеток или даже генетических систем. Однако вскоре конкуренция меж ними сыграла свою роль - поведение лужиц усложнялось, они целенаправленно выискивали соперников и перерабатывали их, а параллельно сами учились обороняться, улучшая параметры, прежде всего, своего состава.

Неотенические лужицы, способные воспроизводить свою массу напрямую, без участия кристаллических систем, со временем выработали у себя сложные многокомпонентные структуры, из которых однажды возникнут непосредственные предки наших нуклеиновых кислот. А кроме того, они начинали обрастать внутри различными волокнами и, не побоюсь такого слова, органеллами, постепенно превращаясь во всё ещё крайне примитивные, но уже почти настоящие клетки, иногда даже разделённые особыми мембранами, чтобы враг не смог растворить их за один заход. И это позволяло некоторым их формам отращивать псевдоподии, ягоды с энзимами, или принимать более необычные очертания.

Естественно, они не были единоличными властителями планеты. Помимо более древних созданий и их усовершенствованных потомков, будь то бестелесные мефири или реликтовые эптоиды, эту эпоху украшали собой, к примеру, фрактальники. Обликом своим они отчасти похожи на агроглифические орнаменты ранних обитателей пыльного космоса или земной среды, но отличаются от них кардинально. Разница эта гораздо больше, чем между человеком и существом из наэлектризованного минерала! Те узорные создания были, прежде всего, структурами, а не в полной мере телами, тогда как здесь уже живут полноценные вещественные конструкции, противостоящие хаосу стихий и размножающиеся наборами молекулярных программ вместо чистой идеи. Они представляли собой, как вы можете видеть, упорядоченную смесь порошкового грунта и отдельных биоорганических частиц, весьма напоминающих протогенетику лужиц, но произошедших абсолютно независимым путём.

Есть основания предполагать, что первые полноценные клетки сформировались при взаимодействии и сплаве тех двух таксонов. И это даже не домены были, а наддомены или вообще почти форматы, такой многообразной оставалась биосфера тех эпох. Однако клеточные создания умели поддерживать невероятно сложные по тем временам структуры, действовали и плодились с ужасающей скоростью, даже эволюция у них шла качественно быстрее, поэтому вскоре именно они стали доминирующей формой жизни. Конечно же, сейчас им не удалось бы почти ничего интересного, и простейшая современная бактерия на фоне таких организмов выглядит орбитальной станцией против грубых каменных отвёрток. Только через полмиллиарда лет развились общие предки современных клеток. Да, в вашей науке доминирует совершенно не такая хронологическая теория. Но здешние учёные предположили её на основе сравнения всех известных геномов, не догадываясь об эптических и иных абстрактно-информационных свойствах древней природы, которые всё ещё продолжают оказывать на нас влияние, лишь многократно ослабевшее в эру материальности. Они, наряду с мировым сюжетом, приводят к возникновению конвергентных сходств, в том числе самым неожиданным, у абсолютно разных организмов. Также в этом поучаствовал ещё один особый фактор, но о нём я расскажу через пару минут.

Общеизвестно, что до нынешней, кембрийской биоты обычная земная жизнь неоднократно порождала многоклеточные формы, примитивные донельзя и не оставившие никаких потомков, судя по всему. Однако же у них было более чем достаточно времени, чтобы стать необычайно продвинутыми существами, чьи окаменелости просто не успели найти. А некоторые уже нашли, но не опознали, настолько они непохожи на типичных обитателей современного мира. Взять, к примеру, вот такой странный комочек, известный нам как эллеотирамус. Анатомически это всего лишь кожица, наполненная водой, со множеством причудливых желёзок. У неё полностью отсутствуют мышечные клетки, даже детали гладкой мускулатуры, эта тварюшка вообще не умеет двигаться и способна только, грубо говоря, потеть. Но зато она обладает поразительно сложной для подобного создания нервной системой и успешно использует её, чтобы контролируемо выделять в окружающую среду облачка различных химикатов, решая проблемы с их помощью. Несомненно, в вашей реальности такие организмы давно исчезли, но есть миры, где напоминающие их виды научились синтезировать своеобразных химических роботов, подобных гилонным лужицам, или другие хитроумные сплавы, а фосканы даже наработали для этой цели настоящий разум, причём технически являющийся не нервной, но эндокринной системой.

Наиболее же удивительно в них то, что это ещё один альтернативный вариант общего эволюционного процесса. Ведь как развивались наши организмы? От простого ко всё более сложному, формируя новые способности и органы для них. Здесь же всё происходило наоборот - тело было практически идеальным с самого начала, но его потенциал оставался недоступным. Требовалось, грубо говоря, обновить прошивку, то есть совершенствовать именно алгоритмы контроля, учиться управлять собой на качественно ином уровне, обучаться в процессе жизни или передавая свой опыт детям. И это была самая удобная линия развития для подобных химических фабрик, но ей недоставало скорости, увы!

Едва ли я возьмусь судить о том, угадал ли Лавкрафт, живописуя морщинистые конусы с клешнями и всяческих шогготов. Но некоторые его чудовища действительно напоминают древнейших обитателей Земли, по крайней мере, морфологически. Опять же, летучие полипы и другие диковинные формы жизни, придуманные им, существовали параллельно с уже вполне сухопутными тетраподами, пусть даже это были лишь последние представители некогда всепланетных биот. Во всяком случае, с этим дедушка Теобальд был прав, в геологической летописи было весьма немало таких пересечений. Причём не только потому, что реликты выдерживали конкуренцию, но и по более фантастической причине.

Рассказывая о тех метафизических или материальных организмах, я умышленно обошёл стороной один из самых значимых аспектов всего их жизненного и вообще биологического устройства, решил оставить это на десерт. Кроме альтернативных математики, семантики, телесной структуры и других экзистенциальных характеристик, ранним существам была также свойственна иная перцепция - сам принцип восприятия вещей. Они видели мир через, условно говоря, многогранную призму и соответственно взаимодействовали с ним - но это не просто миражи вроде моего фильма. О, там всё происходит несоизмеримо серьёзнее и глубже, на уровне природы всего нашего мироздания как такового!

Универсум, что всем наверняка уже известно, устроен абсолютно не так, как мы привыкли его видеть. И даже не так, каким его живописуют квантовая механика или абстрактная философия. Незримый фильтр отсекает нас от огромных пластов реальности, которые располагаются, в буквальном смысле, здесь же и прямо сейчас, поэтому увидеть истинный образ вселенной не так-то легко, хотя возможно. В сущности, это почти как проснуться из яви на некий следующий уровень бодрствования, или научиться по мысленному усилию видеть синий цвет вместо красного, и наоборот, к примеру. Может быть, даже ещё сложней, потому что это вопрос не просто личных ощущений или фантазии. Важно даже не непосредственное устройство реальности, но то, как мы сами соотносимся с ней. А сотни миллионов лет специфического развития приучили нас не видеть правды на уровне физиологии, скрываться внутри узкой норки, откуда мы видим только крошечный срез вселенной.

Незачем сейчас объяснять, как именно всё это работает. Для нашего путешествия важнее, как это выглядит, а подробности, вроде основных уравнений, вы узнаете на уже других семинарах, посвящённых данным сферам. Так вот, главная идея здесь в том, что мир можно понимать разными способами. Вообразите, что он кодируется цепочкой генов. Она имеет единую, строго упорядоченную, ясную структуру, но сама по себе не может сделать абсолютно ничего. В ней нет информации о строении или функциях организма, равно как и какого бы то ни было иного смысла. Потому что это всего лишь подсказка для внешнего механизма, интерпретатора, который содержит набор конкретных правил чтения такого кода, и настоящая программа может существовать только как сами процессы взаимодействия этих систем. Здесь таковым аппаратом выступает физика, система природных законов, заставляющих простую кучку молекул выполнять определённые действия в нужном порядке.

Если поместить эту цепочку в другие физические условия, результаты также станут отличаться. Чтобы данная программа, например, привела исходный эмбрион к человеческой форме, гены должны будут считываться по три штуки, начиная со строго определённого места. Но из вида самой их массы не выводятся именно такие правила, а значит, её возможно поделить на группы по четыре или считывать со сдвигом на одну позицию, тем самым вместо человека по той же самой схеме получая, допустим, крылатого осьминога. А может быть, и вообще текст некоей баллады, нет никакой разницы. То есть один и тот же код означать может бесконечное множество всего, в зависимости от способов трактовки.

Аналогичным образом и сама реальность интерпретируется через наше восприятие. Истинный облик вселенной, от надфизических ярусов до абстрактных вымышленных историй, является тоже всего лишь набором неких элементов, сопрягающихся в универсальном порядке, однако абсолютно бессмысленных за пределами конкретного способа трактовки. И способов этих существует бесконечно много. Разумеется, многие алгоритмы вместо рабочей программы выдают бессвязную кашу, но в масштабе потенциальной бесконечности будет достаточно даже одного адекватного прочтения на триллионы и гуголплексы непригодных. Иными словами, тот мир, что мы привыкли видеть, является одной из таких активных трактовок настоящего кода бытия, которые для нас имеют смысл, однако параллельно с ним существует и необозримое множество альтернативных. Иногда они почти неотличимы от нашего, иные же покажутся нам совершенным абсурдом, настолько чужеродна их природа.

Каждый из нас видит собственную версию вселенной, так называемый номос, но в норме они настолько близки, что разницу меж ними легче игнорировать, чем пытаться приметить. На самом деле, мы видим не один и тот же мир всю жизнь, а несколько более широкий диапазон его интерпретаций, личную номосферу, срез общемировой. Хотя, опять же, в нормальных условиях это слишком узкий спектр, который даже для всего разнообразия знакомой вам биосферы кажется линией практически нулевой толщины. Однако те системы, что работают по омническим или другим семантическим законам, имеют более широкий перцептивный простор и гораздо вольнее могут переключаться между его зонами.

Тогда совершенно логично предположить, что старейшие формы жизни существовали в условиях многократно более широкой номосферы, и действительно, всё так. Представить, как мир выглядел в их понимании, пока ещё способны лишь отдельные специалисты. Это же не просто наблюдение сразу нескольких отдельных реальностей, но всё ещё единое целое. Каждый камень являлся для них, например, одновременно куском базальта, стеклянной пластиной, океаном жидкого металла, километрами воздушной нити, микроскопическим значком, нацарапанным на поверхности зеркального огня, и мириадами других объектов, включая множество таких, которые наш разум по определению не понимает.

Каким же образом они сами это понимали? Да никаким. У додревних существ не было ни тени того, что можно было бы уподобить сознанию и даже в полной мере инстинктам - одни лишь рефлексы или ещё более примитивные реакции. Естественно, по мере перехода ко всё более материальным и математическим телам их поведение также усложнялось. Но до сравнительно недавних пор всё то, что вы считаете самыми простыми из возможных форм мышления, было сравнимо, допустим, со строительством межзвёздного корабля раньше появления жизни как таковой. Если разум человека качественно превосходит мышиный, мушиный, бактериальный, то там ещё сотни, а то и тысячи ступеней вниз.

Несомненно, в далёком прошлом тоже подчас возникали необычно смышлёные виды, однако сознанием они всё равно не обладали, вместо него использовали абсолютно другие механизмы оценки ситуации и принятия решений. Именно это и позволило им выучиться путешествиям по единой номосфере, сдвигая собственную, а также производить ещё несколько интереснейших действий. И даже уже полностью плотские биоты, которые анатомически ещё оставались примитивными жучками, червячками, листочками, полагались на экстраномические феномены так же часто, как мы применяем, скажем, пищеварение или слух. Для них это было частью общей физиологии, а то и ещё фундаментальнее!

Крайне необычно, например, их хронологическое присутствие на планете. Я уже упоминал, что, согласно открытиям ваших биологов, будь то сравнение геномов или палеонтологические находки, клеточная жизнь возникла практически одновременно с Землёй, и приблизительно тогда же жил последний универсальный общий предок всех нынешних существ, которому также предшествовала некоторая эволюция. Но ведь это всё противоречит моему рассказу о призраках, живых узорах, эптоидах и иных промежуточных формах, лишь много после которых возникла первая истинная клетка? Нет, если учесть, как выглядит время на самом деле, в отрыве от наших ограниченных идей. Все части континуума существуют как множество разрозненных кусков, между которыми протягиваются некие связи. В зависимости от того, как именно мы станем трактовать их, мир покажется нам таким или другим. Это в равной степени касается времени, вероятности, пространства, и вообще всего, на каждом ярусе. И даже у человека могут проявляться способности, позволяющие, к примеру, сокращать расстояния, выбрасывать из своего маршрута те зоны, которые нам лишь правдоподобно кажутся, но в действительности не существуют. А другие умения, напротив, позволяют видеть больше таких миражных локаций и перемещаться по ним, или соединять моменты истории в новом порядке, причём даже нелинейно.

Выучившись этому, более сложные формы жизни, начиная, судя по всему, с поздних кристаллоидов, и несомненно включая клетки, начали бодренько расселяться по округе. Они проникли на соседние планеты, далёкие звёздные системы, параллельные миры, и даже загрязнили собой древнейшие геологические слои, дополнительно поспособствовав вымиранию предыдущих созданий. Никакого парадокса они, само собой, не создали, это вымирание изначально было неизбежным. Но летопись биосферы запуталась ещё сильнее, так что догадаться о тех исчезнувших таксонах, чью природу нельзя объяснить в рамках науки вашего мира, стало совсем невозможно, это даже нам было нелегко.

Отдельной трудностью в изучении тех периодов стала мейономатричная маскировка. Когда великое множество сложившихся биот массово охотилось друг на дружку, преимущество получали самые защищённые из них, но как этого достичь в столь многообразных средах? Тогда на помощь пришли всё те же перцептивные свойства. Очень упрощённо говоря, многие существа создавали вокруг себя особые принципы экзистенциальности и переставали существовать относительно своих врагов. Причём так делали не только отдельные создания, но и целые экосистемы. Иными словами, прямо сейчас на этой планете, в тех же самых её номосах, параллельно с известными человеку биоценозами также существуют мириады других биосфер, спрятанных не просто за альтернативными правилами чтения, но целенаправленно созданным трансцендентным барьером, разрывами связей между частями реальности, и обойти их изоляцию можно лишь крайне хитрыми средствами.

Очевидно, что эволюция развивала и их, а не только камуфляж. Впрочем, начиналось это ещё задолго до формирования Земли, ведь самым древним зверюшкам тоже требовались какие-нибудь органы чувств или их функциональные аналоги? Первое время им хватало и омнических потоков идей, но затем от таких методов пришлось по большей части отказаться или, по крайней мере, не делать их основными, а полагаться прежде всего на физику. И да, экстраномия в данном случае является аспектом именно физической природы. Вначале организмы научились воспринимать, конечно же, себя. Они очень сильно зависели от хаоса окружающих явлений и слишком слабо взаимодействовали с ними, но уже могли так или иначе контролировать собственные тела, поэтому старались выжать максимум пользы из их устройства. Однако их формы проприоцепции, опять же, мало походили на наши, и включали громадное множество не совсем органических функций, вроде отслеживания скорости мерцания отдельных электронов через их же собственные внутренние механизмы. Особое место в этой перцепции занимало общее представление о своей экстраномической структуре, ведь при огромном дефиците частей тела важно иметь доступ к как можно большему их числу. Первые зачатки нервной системы возникли только через миллиарды лет, но и удобных альтернатив было, мягко говоря, предостаточно!

Обычный человек спокойно выживает без малейшего представления о том, сколько у него даже простых связок и желёзок, не говоря уже про анатомические черты, недоступные восприятию или относящиеся к другим номосам. Его предки, однако, такую роскошь неведения не могли себе позволить. Им приходилось изворачиваться на уровне тончайших аспектов организма, и в этих делах они достигли столь впечатляющих успехов, что даже у нас сохраняются мириады рудиментов из тех времён. Так что машина, созданная Тиллингастом, героем лавкрафтовского рассказа, которая пробуждает в буквальном смысле тысячи атрофировавшихся органов чувств человека, по сути, не слишком и фантастична.

Вещество наших тел уже само по себе отличается от неживой материи, в максимально широком смысле этого понятия. Не секрет, что, попав внутрь деятельного организма, простые молекулы становятся частями более сложных, и вообще начинают вести себя намного более хитрым образом, нежели в более естественной среде. Но то же самое касается и отдельных атомов, различных субатомных частиц, а зачастую даже ещё более тонких явлений. И электрон, являющийся частью биологической системы, на физическом уровне отличается от того, который взят из, к примеру, стула, но за пределами живого тела очень быстро вернётся к изначальной, так сказать, неупорядоченной форме. Особенности некоторых его характеристик даже позволяют определить, частью какого именно существа он является или недавно был, хотя для настолько тщательного анализа уже необходима специальная аппаратура. Конечно же, у древнейших форм жизни это было выражено куда как ярче, а до наших дней сохранились только жалкие фрагменты тех рецепторных и иных систем, но даже их уже немало! Причём без многих структур подобного рода мы бы не смогли развиться дальше архей, как минимум, в направлении нашей биоты. Разумеется, есть и множество других вариантов, местами даже более эффективных, но в общем сравнении с нами они напоминают, грубо говоря, портреты или мраморные статуи.

Кстати, очень возможно, что пресловутый третий глаз эволюционировал из куда более причудливых структур, которые помогали регулировать эти аспекты. В частности, отслеживать разнообразных тварей, которые выучились паразитировать на таких квантовых характеристиках наших органов и тканей, или даже противостоять им как элемент иммунной системы. Само собой, для этого ему пришлось пройти на порядки более долгий путь, чем мягкой жабре до косточек уха, поэтому едва ли наш эпифиз сумеет выполнять какие бы то ни было из старых функций, да и незачем, за них уже давно отвечают иные, общетелесные механизмы. Но сам факт того, что у всех земных позвоночных изначально имелась дополнительная пара глаз независимого генеза, один из которых полностью исчез, а второй редуцировался до мелкой эндокринной железы в недрах черепа, предельно далеко от внешнего света! Это удивительный пример того, какими странными дорогами может идти история жизни.

Широко известны и более доступные примеры. Так, боль изначально не была неприятной и являлась частью обычного осязания, специально заточенной для оценки внешней среды в соседних номосах. Но структуры тел стабилизировались и теряли смысл на значительных участках изначальной номосферы, а там, где оставались, подобная сенсорика чаще всего касалась опасных повреждений организма. Поэтому через много поколений ноцицепция на передний план вывела свою второстепенную функцию, предупреждающую, далее стала ассоциироваться с дискомфортом, и наконец, когда сформировался изокортекс, стала такой, какой мы её знаем. Причём важно отметить, что к так называемым алгезоа, то есть всему разнообразию существ, которые через истинные болевые сигналы воспринимают цельность внешней или внутренней среды, относятся также многие известные вам формы жизни, включая кембрийские, а возможно, даже некоторые более поздние организмы!

Онейрические состояния тоже относятся к наследию наших сверхдалёких предков. Точное их происхождение пока неизвестно, на этот счёт есть несколько теорий. К примеру, поначалу это могло быть ощущение кауформ и других семантических соседей, присутствие которых для не совсем физической жизни оставалось куда более значимым, чем сейчас. А может быть, раньше грёзы были ещё одной разновидностью общего экстраномического чувства. Так или иначе, их роль изменялась до неузнаваемости, скорее всего, не один десяток раз, и уже почти перестала напоминать исходную форму, хотя всё ещё приносит пользу в некоторых особых занятиях. Однако естественным состоянием, на физиологическом уровне, для нас всё ещё является именно сон, и мы прилагаем существенные усилия именно для того, чтобы оставаться бодрыми. И при изучении древнейших пращуров нашей нынешней биоты важно учитывать, что они, по сути, жили, никогда не пробуждаясь.

Шествие эволюции практически везде и всегда несёт единый характер, от примитивных форм с экстраномическим восприятием ко всё более сложным, но видящим только одну интерпретацию вселенной. Начинаясь как хаотическая массовая экспансия, приходит к тому, что мы уже не можем обнаружить инопланетян, хотя космос полнится ими, ведь населённые планеты под мейономатрицами кажутся пустыми. Иногда от подобной агнозии распадаются локальные экосистемы или даже отдельные организмы, но естественный отбор никогда не прекращает гонку защиты и вооружения, порождая удивительные виды. Особенно в тех случаях, когда на развитие или само существование биосферы вдруг начинают воздействовать прежде невиданные факторы окружающего мира, вынуждая уцелевшие организмы адаптироваться к новой среде.

Кембрийский взрыв, по сути, не увеличил многообразия земных существ. Напротив, оно в ту пору резко уменьшилось в результате пока ещё неясной катастрофы поистине всемирного размаха, случившейся практически во всех интерпретациях реальности. Оставшиеся виды начали стремительно эволюционировать в сторону ограничения своей номосферы, и значительная часть их массы, до того рассеянная по мириадам пересекающихся трактовок, попёрла к нам. Это и стало, фактически, началом современной биоты. Тогда же оформились и многие другие, из более далёких номосов. Некоторые создания продолжили существовать сразу в нескольких из них, однако общий простор, занимаемый ими прежде, сократился, можно сказать, с целого континента до отдельных крошечных оазисов. Но это резко подстегнуло развитие по абсолютно новым направлениям, и благодаря такому урезанию реальностного спектра мы стали интеллектуальными, анатомически могучими колоссами.

Размеры доисторических существ, конечно же, особенная тема. Для многих мефири, герросхематических и прочих программных организмов это, по большей части, вообще неприменимое понятие. Несомненно, они занимают некую область координатной сети, однако свободно могут увеличиваться, уменьшаться, находиться сразу во множестве мест, оставаясь структурно целостными, или в принципе никак не подчиняются даже основополагающим законам геометрии, а то и числовых систем как таковых. С эптоидами временами тоже не всё ясно, особенно когда они расщеплены. И даже стабильные вещественные формы жизни зачастую не удаётся внятно измерить. К примеру, кристаллические поля и ранние варианты порождаемых ими биохимических лужиц не имели ясных границ между разными особями, а многих невозможно было даже отделить от окружающего мира. А среди многоклеточных есть роевые метаорганизмы, как ульевища унидов, и колониальные, вроде мшанок.

Насчёт более конкретизированных созданий, по счастью, можно сказать значительно точнее. Хотя их габариты в течение истории тоже очень сильно изменялись, они довольно хорошо укладываются в общий график. Древнейшие формы были гигантскими, даже циклопическими, так как ещё не оптимизировали свою физиологию. Со временем, однако, научившись полноценно использовать возможности атомов, молекул и прочих частиц, они начали быстро уменьшаться до размеров, в среднем сопоставимых с современной вам фауной. Безусловно, сейчас тут почти не осталось мегафауны, а та, что сохранилась, заметно уступает титанам минувших времён, однако в том и суть сравнения. Наиболее массивные из известных нам представителей минеральных биот, в том числе монументальный стоунвенджер, не превосходили африканских слонов, а ростом значительно им уступали, ведь каменная плоть, как правило, весит многократно больше тканей на основе воды и органики.

Научившись хитростям управления квантовыми процессами, переноса ионов через мембрану, фотохимических реакций и прочим подобным навыкам, кристаллоиды перешли от количественного разрастания к качественному усложнению метаболизма, стремительно сокращаясь до песчинок. Они теперь могли полноценно укладывать все необходимые системы и функции в гораздо меньший объём, благодаря чему стали эффективнее использовать ресурсы. Кроме того, таракана несложно раздавить и пальцем, а инфузорию? И, подобно тому, как отряд мелких муравьишек запросто разбирает на части великана, с нулевыми потерями, а нескольких экземпляров опасного вируса, вообще различимых не во всякий микроскоп, достаточно для убийства могучего зверя, микроминеральные организмы уничтожили громадных, напрямую сожрав почти все их формы, или же просто оставив без пропитания. Так что лужицы и их потомки начинали свой путь с самого низа ростовой шкалы.

Немаловажно, однако же, что жидкостные протоклетки сперва начали отделяться плёночками от соседей, а потом уже, совершенствуя свой состав и превратившись в настоящие виды одноклеточных, достигли минимальных габаритов. То есть первыми на Земле появились именно подобия цианобактериальных матов, которые эволюционировали из однородной биомассы в независимые блоки, и лишь тогда распались на отдельные клетки. Некоторое время наши прапрапращуры оставались единичными микробами, но это состояние не продлилось долго, и вот они снова вспомнили о прелестях кооперации. Дальнейшее, в принципе, вам известно, они вновь начали расти, но уже как многоклеточные.

Вообразить грядущие их формы уже несколько сложнее, даже видя примеры из палеонтологической летописи и современности. Ведь если объединить несколько многоклеточных организмов, получится, по сути, то же самое, только более химерное, как физалия, или собранное из множества идентичных модулей, наподобие кораллового рифа. Совместная деятельность, вроде пчелиного роя, который действует как одно цельное животное, но не срастается напрямую, в этом отношении, кажется, даже уступает подобной форме… Но здесь возникает чертовски важное, хотя и малозаметное отличие! Дело в том, что новым существом становится сама стая, её общий дух как информационная система.

О первоначальных метафизических организмах на основе идей я уже говорил, однако те варианты структурировались как самостоятельные формы, которые сами могут обеспечивать собственное существование, будь то банальное преодоление естественного отбора или сама суть экзистенциального выражения. Но, кроме них, ещё в додревние эпохи появились, условно говоря, протомемплексы. У тогдашней живности ещё не появилось мышление, однако имелись альтернативные способы обработки данных. И, подобно тому, как телесные сущности строят себя из окружающей материи, на субстрате их доподсознательных алгоритмов начинали произрастать создания нового уровня природности.

Абстрактные концепции не очень хорошо сохраняются в ископаемом виде, но, опять же, чем более развитой становится идея, тем активнее вокруг её носителей формируются даэксиры, по которым возможно воссоздать исходное содержание. В данном случае развитость касается не столько внутренней сложности идеи, сколько её распространённости. Иными словами, некоторые достаточно отлаженные взаимодействия докембрийских зверюшек, в особенности внутривидовые, могли сами по себе становиться отдельными формами жизни и даже переходить к другим организмам. Через миллионы лет из них сформировались целые экосистемы, перекраивающие тончайшие ноосферные слои, а затем среди подобных существ появились, в буквальном смысле, живые культуры, религии, философии и другие социальные конструкции. И если вы думали, что человек сам решает, каким традициям или движениям следовать, то вынужден разочаровать! Настоящие решения подобного рода принимаем не мы, а они сами, наши же разумы для них всего лишь грунт. Впрочем, в посткультурных сообществах это выражено куда как ярче, и эволюция мемплектической биоты происходит значительно быстрей, а здесь у нас пока ещё практически пустыня. К слову, на её субстрате тоже растут сущности следующего уровня, постмемплексы, и эта лестница тянется как минимум на пару десятков ступеней вверх.

Теория омнической эволюции, которую выдвинул старина Ганн Эбриний, сейчас уже устарела, но учитывает подобное направление развития будущей жизни, в том числе предполагает возобновление связей между разными номосами. Только перемещаться, скорее всего, будем уже не мы, а наши постразумные идеи. А возможно, даже постинформация, которая, упрощённо говоря, в отличие от обычной информации имеет сразу множество функциональных содержаний. Однако сами такие организмы абсолютно не обязаны быть сложнее нас. Ведь, например, всё устройство паразитов радикально упрощается, некоторые вовсе утратили многоклеточность, а часть вирусов произошла от деградировавших бактерий, и эта тенденция для наших биот универсальна. Чем сложнее внешняя среда, тем более примитивные биосистемы её населяют, им намного выгоднее перекладывать сложные задачи на окружающий мир, хотя ультрамемплексы лично для нас всё равно будут непостижимы.

Также известны и другие существа, которые не имеют прямого отношения к эволюции именно нашей части биосферы, а являются, скорее, её побочным следствием. К примеру, аватерасы, живые воплощения целых экологических сред, структурно родственные даэксирам. Различные обитатели кромки между вещным миром и царствами метафорических стихий, наподобие посмертия или абстрактных сновидений, которые по большей части рождаются именно от нашей, полноценно реальной деятельности. Но сейчас уделять им внимание мы не станем, потому что в большинстве своём они имеют крайне опосредованное отношение к возникновению и развитию наших предков. О них я поведаю на одной из будущих лекций этого семинара, хотя вы можете сами изучить вопрос. Рекомендую книгу, которую мой коллега, Джирао Мацубаруна уже, по сути, написал и даже официально опубликовал, но регулярно дорабатывает с учётом свежих открытий. Ну или же Ширао, кому так привычнее.

Шансы возникновения именно такой биосферы, как современная земная, при всей, можно сказать, предопределённости этого процесса были далеко не стопроцентными, как ни странно. В сущности, это изначально был не единый путь, а множество взаимодействующих веток, и, хотя только одна из них на протяжении истории действительно существовала, остальные потенциальные вероятности местами довольно ощутимо влияли на неё. Прежде всего, некоторые организмы способны влиять на вероятности даже из дейтемезы, то есть периода между настоящим и будущим, ещё не случившегося, но уже ставшего видимым. К её проявлениям относятся, в частности, эффекты наблюдателя и квантового ластика. Так вот, изначально вместо нашего вида, дважды сапиенсов, да и вообще привычных гоминид как таковых, по всем предпосылкам должны были появиться совершенно иные создания. Их облик был детально смоделирован, а товарищ Скутаревский, теперь уже куда более известный как Человек Отсутствующий, даже откатил свою биологическую конфигурацию к той развилке и повторно развился из неё в такого необычайно скроенного примата. А доальянские ещё Регрессоры, чтобы лучше переэволюционировать, возвращались чуть ли не к медузам!

Вряд ли возможно найти такое физическое, семантическое, аксиматическое или иное явление, которое биосистемы не использовали в своих интересах, особенно если рассматривать вселенную и даже мультивселенную целиком. Это может быть как частью самого организма, вроде включения нового химического вещества, так и его функцией, достигаемой другими средствами, наподобие цимолани с альманзумическими преобразователями на основе вполне заурядной плоти, или вовсе базовой логики экзистенциальности. Можно сказать, сама концепция жизни стремится распространяться и использовать все доступные ресурсы. Но не существует ли тогда живая жизнь, в буквальном смысле, которая организуется и действует сама по себе, без участия посторонних сил или форм? Ну, если и да, едва ли мы найдём таковую из-за абсолютной её самодостаточности. У визионистов есть легенда о Дыхании, которое оживляет вообще всё мыслимое и немыслимое, но без подробностей.

Весьма заманчивая перспектива, но всё равно наиболее интересные эффекты даёт не оживление, а эволюция. Обычно самые примитивные виды состоят лишь из какого-то одного аспекта мироздания - например, остолуния являет собою кучу идентичных реле. Но, опять же, везде бывают исключения, вроде полноценно разумных аккро, в чьих телах есть только нанотрубки, фуллерены, графен, графит, алмазы, мириады других комбинаций атомов углерода, и ничего иного. Однако абсолютное большинство живых существ по мере эволюции неуклонно учится задействовать всё больше разнообразнейших свойств мира - мы химической сложностью на порядки превосходим доклеточные лужицы, те куда масштабнее опережали эптоидов, и так до простейшего двоичного кода юной вселенной, а может, ещё дальше во тьму веков. Сейчас это не узнать наверняка, ведь мало кто начинает свой путь действительно с минимальной точки. Споры жизни, будь то материальные зёрна или же всего лишь эфемерные намёки среди инфосферных систем, растут в мириадах миров уже бесчисленные эоны, я даже числа такого назвать не могу. Поэтому наша родословная, фактически, восходит к совсем уж невообразимо давним временам, даже тех, кого создали в колбе. Бесконечно далеко в будущее, прошлое, внутрь, наружу, вбок, навсегда и повсеместно, а это, на мой взгляд, лучшее из всех чудес.

Охватить всё многообразие тем, связанных с нашим происхождением, а тем более поворотами и развилками ранних этапов эволюции, даже на одной только Земле из конкретной линии истории, в рамках единственной лекции… Технически, вполне возможно, но тогда мне пришлось бы только сидеть и перечислять, даже называя лишь самые общие сферы. Ведь биосистемы развиваются не целенаправленно, просто у них возникают случайные деформации, а там уже кто куда приткнётся. И этот фактор создаёт настолько широкий разброс вариаций, что его едва ли возможно даже предположить! Особенно если помнить, что суть и силы живого существа не ограничиваются одним лишь его организмом.

Упомянутый в начале нашего путешествия академик Боромысленский, помимо той форманистической концепции, создал и другую. Согласно ей, основной движущей силой этих изменений является полигенная, или гибридная, эволюция. Прежде всего, она выражается в поглощении на ранних этапах жизни получаемых эволюционно более совершенных форм, то есть простые особым образом непосредственно перенимают от превосходящих новые черты, тем самым улучшая свои возможности без становления новым видом. А во-вторых, позже также происходит их разделение на примитивные и надбиологические. И неполноценность взрослого организма постепенно компенсируется его присутствием в среде, где он обитает, благодаря лучшему приложению так называемого материнского, или опорного, элемента структуры. Он может быть, по сути, чем угодно, наподобие гена или абстрактной идеи, но до поры абсолютно никак не задействуется напрямую. Подобный элемент служит лишь некоей опорой, позволяющей индивиду выжить и сохранить свою форму, к примеру, при нецелесообразных генетических мутациях или резких поворотах эптонов. Из всего этого, если вы ещё не потеряли нить рассуждения, неизбежно следует, что от разнообразия окружающей природы, в том числе её аборигенных обитателей, напрямую зависят количество видов первородных мутантов и их дальнейшие перспективы.

Высшие формы жизни, таким образом, могут возникать на каждом шаге эволюции. Причём это касается не столько устройства тела или черт поведения, сколько сверхспособностей. Некоторые силы происходят из пробуждённых атавизмов, вроде того, как меркурии и теллуры могут видеть вещи иначе, подобно древним обитателям сразу многих номосов. Другие же, напротив, знаменуют качественно новый эволюционный скачок, каким было, в частности, обретение физического тела. Однако совершенно новые свойства рождаются крайне редко, в основном же происходят только ограниченные изменения уже оформившихся признаков, или имевшихся прежде, но отошедших на второй, третий, сотый план бытия. Фактически, каждый аспект нашего организма, от материальности до многоклеточности, возникал постепенно, и, если вдумчиво отнестись к природе далёких предковых тварюшек, мы поймём, как развиться даже до, наверное, самых что ни на есть настоящих божеств.

Начать, однако же, лучше с того, что уже возникло. В наших организмах уже содержится немало такого наследия древних времён, о котором немногие даже подозревают. Скажем, в затылке у всех позвоночных, имеющих развитый ум, начиная как минимум со звероящеров, имеется специальное отверстие, надёжно скрытое мейономатрицей, даже от самого своего обладателя. Периодически из него изливается что-то вроде ментального конденсата, летучая органическая жидкость, являющаяся буквально частью воспоминаний. Этот процесс, по сути, соответствует забыванию, очистке мозга, хотя представляет собой полный аналог опорожнения желудка, кишечника, мочевого пузыря. Кстати, на некоторых фотоснимках якобы эктоплазмы изображалась именно она, принимающая остаточные формы исходных мыслей. Данная система совершенно естественна, но эволюция старательно её замаскировала, чтобы хищники и конкуренты не могли прочесть чужие воспоминания, использовав их против владельца. Кроме того, существует множество видов, вроде, грубо говоря, комариков или червей, которые специализировались на питании сначала этой выброшенной памятью, а затем приспособились выжирать её прямо из головы, иногда вместе с мозгом. Но отбор, само собою, улучшал и их оружие, поэтому сейчас всё больше существ снова учится видеть этих паразитов, так проще противостоять инфекциям.

Верно, это усовершенствованная система синтеза даэксиров, и по ней наглядно видно, как наш разум формировался в течение миллиардов лет из того, что первые протоорганизмы называли бы, скорее, физическими телами. Но, конечно же, это лишь самая верхушка айсберга, под которой может неожиданно раскрыться целый новый мир, полный загадок. К примеру, знаете ли вы, почему в человеческом мозге абсолютно отсутствуют болевые рецепторы, кроме отдельных деталей, а основная иммунная система воспринимает его как инородное тело и стремится уничтожить? При том, что никто из них не является потомком отдельного вида, они всегда были частями единого целого и эволюционировали явно из общего зародыша организма. Что ж, ответ на этот вопрос, как и многие иные, вы узнаете уже из следующих лекций, а сегодняшнее наше путешествие наконец подошло к концу, пора возвращаться! И последние десятки миллионов лет, как видите, уже не кажутся важными.

Надеюсь, всем вам понравилось это представление. Не спешите, в первый раз после таких фильмов с полным погружением обычно бывает сложновато переключиться на реальный мир. Ничего страшного, если вы многое не поняли или упустили - это была только предварительная демонстрация минувших эр. На дальнейших занятиях я всё это буду повторять, так или иначе, и значительно детальнее распишу. Ну а пока отдыхайте, коллеги, делитесь новыми знаниями и впечатлениями с товарищами, постигайте собственную природу. Альянс, конечно, смотрит прежде всего вперёд и вверх, однако же без представления о чудесах, которые содержит прошлое, был бы невозможен истинный прогресс.

Пока не указано иное, содержимое этой страницы распространяется по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike 3.0 License