Было теплое майское утро, с улицы доносился шум поливальной машины. Солнце светило сквозь вязаные шторы, рисуя на стенах сложный дырчатый узор. Вовка лежал под ватным одеялом, в ногах у него пригрелся лобастый серый котенок. На полу рядом с кроватью валялась книжка комиксов - «Фотурианец Данклиг против Доктора Как». Настенные часы показывали без пяти одиннадцать. Давно пора было вставать, но Вовка ленился. Все-таки сегодня был его день рождения.
Наконец, он поднялся, согнал котенка, заправил кровать и нехотя умылся холодной — горячую опять отключили — водой. В квартире было тихо, лишь гудел на кухне холодильник да шумела в трубах вода. Мама и брат уехали — Вовка надеялся, что за подарком. В этот раз он попросил Тарквилта, Посланника Темных Миров, с набором сменных рук: пила, ножик, кувалда и ужасный Электрокоготь. Это будет тринадцатый из коллекции, а всего их надо собрать сорок три.
Вовка подошел к шкафу, открыл дверцу и взглянул на свою Непобедимую Армию. Где-то там, далеко от безымянной Земли, Фотурианцы ненавидели Темные Миры, ну, а здесь, на личной Вовкиной полке, все они жили мирно, без разногласий.
- Привет, чудики! - сказал им Вовка и поправил пластмассового Фотурианца Брогсена (Профессор), упавшего на соседа — мрачного и худого Иснима (Страшила), который, если верить рекламе по телевизору, мог плеваться жуками (жуки продавались отдельно, сорок рублей пакетик). - Как спалось?
Были у Вовки в коллекции и Ондрид, последняя покупка (прозвище у него было — Борода), и Данклиг (Силач), и Гарвиг (Пузо), и Квонлед (Болван), и Зертотль (Чушка), и Ойх (Длинный), и даже Пауле (Умник), доктор Фотурианских наук, шлем которого мигал светодиодом, пока Вовка однажды не уронил его в тарелку с супом. Несмотря на пренебрежительные клички, любил он всех одинаково и очень злился, когда соседский пес отгрыз Иксе, посланнице Темных Миров, голову.
- А ну-ка, поцелуйтесь, - приставил Вовка Фотурианку Гранию к Исниму. - Фу, какие нежности!
Время близилось к двенадцати. Телевизор не показывал ничего интересного, по радио крутили советтскую эстраду, и Вовка заскучал. Он прошелся по квартире, включил на кухне воду, покорчил рожи перед зеркалом. Мамы все не было.
- Вот тебе и день рождения! - нахмурился он. - А это что? - заметил он в коридоре на тумбочке стопку серых бумажек. - Ничего себе куча!
Вовка взял верхнюю и стал читать:
- До, ро, ги, е, дорогие дру-зья. Дорогие друзья! - воскликнул он. - Все-лен, Все-лен… Ной… Да ну вас! А что в конце? Вы-бо-р, выбор за ва-ми. Глупости какие-то! Дурацкие бумажки!
Вовка порвал одну, две, затем его осенила идея.
- Корабль отправляется в плавание! - возвестил он, открывая дверь туалета. - Всем взойти на борт, опоздавших не ждем!
Из серой бумажки с тревожным посланием — ибо говорилось в нем о выборе, который скоро предстоит сделать жителям Вселенной — Вовка сделал кораблик, неуклюже, как умел, и положил его в унитаз.
- Ту-ту! - пробасил он, изображая пароходный гудок. - Попутного ветра, - и нажал на рычаг сливного бачка. Хлынул поток воды, и послание закружилось, завертелось и сгинуло в сточных трубах.
- Кораблекрушение, - пожал плечами Вовка. - Случается.
На кухне жалобно мяукнул котенок — запутался, бедняга, в занавеске. Было теплое майское утро. Вовке исполнилось девять.