Развитие инструментов как таковых, на уровне общей идеи, в самом широком её смысле, практически всегда происходит по одному и тому же сценарию. Сначала живые существа полагаются только на собственное тело, обычно переходя ко всё более творческому использованию возможностей организма, но всё равно ограничиваясь лишь тем, что дала природа. Затем они учатся применять ещё и внешние объекты, от рытья норок или витья гнёзд до привлечения партнёров яркими камешками. А дальше условная обезьяна понимает, что из палки получается удобное продолжение родной руки - длинное, крепкое, с прежде недоступными функциями. Кроме того, оно нечувствительно к боли, а когда сломается, можно будет просто взять новый подобный объект, поэтому его не так жалко, как личную плоть. И, хотя абсолютное большинство видов не продвигается дальше простейшей одноразовой экипировки, многие формы жизни, включая неразумные, довольно быстро решают сделать основой своей стратегии выживания именно технический прогресс, который по всем параметрам гораздо лучше обычной эволюции.
Но это можно делать очень разными способами. Самый очевидный для большинства интеллектуальных видов является продолжением идеи обработки материала. Первые инструменты были нужны для непосредственного решения прикладных задач, однако затем возник абсолютно новый класс орудий, которыми, конечно же, тоже можно вытаскивать семечки из шишек или бить врага по голове, но изначальный их смысл заключается в производстве неких других приспособлений. Вначале такие орудия, как правило, совершенно бесполезны без направляющей руки, наподобие отвёртки или пассатижей, однако со временем техника становится всё более самостоятельной, от программируемого станка до полностью роботизированной фабрики, а то и целой промышленной инфраструктуры, которой уже не требуется наличие живых операторов.
Однако это далеко не единственный вариант инструментального прогресса. Вместо того, чтобы перепоручить работу сторонним механизмам или же, напротив, отказаться от искусственных средств в пользу расширения личных биологических умений, их можно соединить на уровне общего устройства организма. Такой подход в большинстве случаев довольно сложен и поэтому обычно возникает только как дополнение к уже полностью сложившейся продвинутой технологической культуре. Но, к примеру, для йенкира естественна именно такая форма развития.
Основная концепция весьма проста, хотя непривычна для человеческого разума и может быть понята неверно. Здесь, в частности, речь идёт не о киборгах, как минимум классических - даже если, например, машинные руки заменяют живые или дополняют общую анатомию, она всё равно остаются фактически отдельным компонентом. Более уместным примером является биомеханоид, у которого эти структуры образуются в ходе обычного развития организма, как кости или волосы, отличаясь только особенностями устройства. Но главная идея в том, что арсенал доступных метаорудий обязан быть бесконечным, подобно тому, как существо может применять какие угодно внешние предметы, и если оно умеет выращивать только определённый спектр инструментов, то это всего лишь переходное звено или, самое большее, примитивная форма.
Несмотря на такие строгие критерии, есть тысячи вариантов конструкции и принципов действия метаорудий, хотя их разнообразие сводится к двум категориям. Шире всего распространены мягкие, они же тяжёлые, где в инструменты превращается материальная, духовная или другая часть самого пользователя. К примеру, его плоть особым образом прорастает сквозь внешний предмет, давая лучший контроль над ним и при этом сохраняя хотя бы некоторые преимущества отдельного неживого объекта. Этот способ особенно удобен тем, что позволяет в кратчайшие сроки и с минимальными затратами лечить самые тяжёлые раны, приращивая нужные детали. В ином случае, вроде сил данейзой или менее специализированных метаморфов, инструмент формируется целиком из субстанций тела, чаще всего имитируя готовый прототип при контакте.
Таким образом можно превратить почти какой угодно обычный инструмент в метаорудие, однако это предполагает, что у самого пользователя должны быть подходящие способности. А вот жёсткие или, как их ещё называют, лёгкие варианты, напротив, сами прирастают к оператору и становятся прямыми продолжениями его организма. На этом основаны многие привычные для Альянса системы, вроде энайдеров и средств продвинутого управления машинерией, однако самые интересные образчики относятся к высокоранговым. В частности, антеевские умения и многие другие средства позволяют срастить оператора с инструментом на концептуальном уровне, настолько качественно разрушая границы между ними, что даже метаморф обычного типа так не может. У последнего ткани могут омертвевать, а здесь живёт и дышит каждый элемент.
Кроме того, есть и немало средств промежуточного типа, точнее, объединяющих оба подхода. К примеру, приживление сентицитов относится ко второму варианту, и они способны действовать полностью автономно, становясь хоть обычным гаечным ключом, но когда замещают часть или всё тело реципиента, тот получает возможность преобразовывать себя практически без ограничений, задействуя все возможности первой категории метаорудий. Сейчас киборгизация вообще зашла достаточно далеко в сторону тонкого отождествления с натуральным организмом пользователя, чтобы граница между ним и внешними инструментами, подчас включая даже просто камень, стала необнаружимой, насколько это возможно. Существует и великое множество других подобных технологий на более абстрактной основе, вроде архибиотических инъекций.
Дальнейшие перспективы развития метаорудийных средств включают, среди прочего, перевод некоторых достижений визионистов на более научную основу, взаимодействие с энцией и освоение продвинутых перцептивных механизмов, а также постижение интарсиантских мутаций.