Многие технологии не просто улучшают качество отдельных сфер жизни, но и радикальным образом меняют её целиком. К таковым относятся огонь, позволивший создавать искусственные материалы, электрический свет, который превратил ночь в продолжение рабочего дня, системы автомобильных магистралей, перевернувшие все прежние представления о логистике, и прочее. В некоторых высокоразвитых цивилизациях к изобретениям подобного типа, невероятно сильно изменивших не только научный и промышленный, но также социальный прогресс, относится метамолекулярный анализатор, он же метамолан или просто молан. Всего лишь небольшой приборчик, который делает невидимое очевидным.
Концептуально это нечто вроде улучшенного микроскопа, который умеет видеть сразу большой объём вещества, и не просто увеличивает его изображение, но показывает детальный химический состав - список атомов, сложные молекулы, изотопы, радиоактивность, другие параметры сравнимой важности, а также карту их распределения в объекте или пространстве. Конкретные опции и дальность сканирования могут весьма сильно отличаться у разных моделей, то есть некоторые считывают всё хоть с орбиты, другие требуют помещения образцов непосредственно внутрь агрегата, одни отслеживают сразу весь простор, иные фокусируются на отдельных вещах, количество вариантов тут почти бесконечно.
Так же разнообразны подходы к конструкции и принципам действия подобных устройств. Например, это может быть вполне обычный прибор с небольшим экраном и комплексом герросхем различной тонкости, живой мозг, который производит специальные онтоматические расчёты, или волшебный кристалл для быстрого алфизического анализа - известны целые сотни возможных систем. Всё зависит от доступных разработчику познаний, ресурсов, а во многом, по сути, даже просто воображения. Поэтому в данном документе основной акцент сделан не на инженерной стороне метамоланных механизмов или способах их эксплуатации, но более социальных сферах, сдвигах мировосприятий после их создания.
Ключевым моментом здесь является то, когда именно они появились у всех. Для первобытных охотников и подобных обществ эта технология обычно не представляет интереса, так как даже без неё все видят горы грязи, но считают приемлемой нормой жизни, а главное, едва ли могут на это серьёзно повлиять. Более развитые цивилизации, как правило, тоже успевают это осознать и смириться, поэтому более явный намёк на загрязнения, даже крайне опасные формы мусора или инфекций, не слишком ощутимо переворачивает их восприятие обстановки, там обычно уже давно ведётся пропаганда чистоты. Тем не менее, между этими эпохами есть окно, где такое откровение будет подобным удару под дых.
Конкретные особенности этого сценария, опять же, могут широко варьироваться, и определяются прежде всего этапом развития цивилизации.
Если всё происходит там, где распространена философия запланированного устаревания, и вообще качество товаров регулярно приносится в жертву количеству, растущему без реальной угрозы дефицита, создание метамоланов заставит начать перестройку всей экономики. Даже при условии, что это будут стационарные агрегаты, доступные лишь государству, богатым предпринимателям или кому-то подобному, сам факт их существования вынудит потребителей больше задумываться о здоровье и схожих темах. Концепция потребления начнёт быстро смещаться в сторону чистых и безопасных товаров. В порядке вещей будут массовые суды против корпораций, а самые недобросовестные производители еды, лекарств, стройматериалов и прочего станут один за другим терпеть крах. Несмотря на благоприятные эффекты, всё это почти неизбежно вызовет коллапс многих важных отраслей, наподобие фастфуда или дешёвого жилья, тем самым фактически понижая средний уровень жизни многих слоёв населения. Поэтому прогрессорам следует открывать такой ящик Пандоры лишь после создания там страховочных механизмов.
Важной стороной этого процесса является и правительственный надзор, вроде массовой проверки граждан на наркотики, более эффективных поисков взрывчатки или контрабандных товаров. Подчас это вызывает и прямо противоположные настроения - так, в знак протеста некоторые жители могут начать намеренно распространять, к примеру, запрещённые книги, написанные ядовитыми чернилами, и распылять идентичные соединения по безвредным объектам, чтобы обманывать сканеры. Что, в свою очередь, способно дополнительно подстегнуть возникновение чистых районов, элитных пространств, где воздух, вода, пища и прочее гарантированно безопасны, то есть породить новый вид неравенства.
Иногда метамоланы бывают подключены к общей сети, и в таких условиях может начаться война за контроль информации. К примеру, хакеры могут взламывать подобные устройства, по заказу заинтересованных сил, как акты терроризма или с иной мотивацией, и компрометировать их работу. Случаются и более официальные подлоги, например, когда фирма секретно оплачивает статус своих продуктов в единой базе данных.
Возникают новые этические дилеммы. Что делать, когда, согласно анализу, всё вокруг опасно? Если прибор обнаруживает сотни патогенов в окружающей среде и каждом человеке, однако он продолжает нормально жить, что на самом деле считать угрозой? Обновление социальных норм, наподобие обязательного изучения каждого яблока за обедом, само может вызывать дискомфорт, не сопряжённый с реальной пользой.
Паника первых лет, впрочем, чаще всего довольно быстро проходит. Даже если никто не видит бактерий на руках, пестицидов в овощах, или микропластика, заполонившего тело, о них все уже давно могут хорошо знать. Ипохондрики несомненно существовали там и раньше, однако составляли лишь небольшой процент населения. И очень многие жители, наоборот, спокойно чувствуют себя в страшно захламлённых домах.
Таким образом, переход метамолана из высоконаучного оборудования в категорию обычных и даже обязательных бытовых приборов, вроде микроволновых печей или смартфонов, даже при худшем раскладе не должен вызывать действительно необратимых последствий. А многие цивилизации, создавшие или получившие эти технологии, изначально находятся вне границ опасного окна, поэтому начинают более мирную перестройку. К примеру, если человек, привыкший держать бардак в комнате и небрежно обращающийся со своим здоровьем, станет часто анализировать состав вещей, ему рано или поздно захочется снижать концентрацию вредных веществ. Тем более, что для этого нужны, как правило, минимальные и необременительные усилия, наподобие поэтапного отказа от самых загаженных товаров. Всё прежнее отношение к мусору естественным образом начинает казаться настолько же диким, как выливание нечистот прямо на тротуар или поедание свежеубитого мамонта без тщательной термообработки и прямо от куска. Стирается разница между покупкой огорода с плохой почвой и пылающей свалки.
Подобное зеркало, в котором цивилизация видит себя без прикрас, вначале требует психологической поддержки, однако развитые культуры и так, как правило, должны её развивать. Если даже это не последствия стресса от неправильно организованных рабочих процессов, то резкая разница между эволюционно привычной средой и абсолютно непохожей современностью. Но учитывать такой аспект всё равно крайне важно.
Основной упор, при возможности, обычно идёт на отслеживание самочувствия и вообще биологической структуры, так как тело всегда рядом.
По сути, забота о здоровье превращается в нечто вроде наблюдения за характеристиками игрового персонажа, чтобы улучшать их и вовремя подправлять отклонения. Всё это оказывает настолько колоссальное влияние на мировоззрение, продолжительность жизни, силы организма и прочее, что даже примитивные метамоланы часто знаменуют целый отдельный этап развития цивилизаций. И даже в следующих эрах многие народы, как корды с их свободным перепрограммированием даже самых базовых аспектов поведения космоса, или бенигнисы после полной стабилизации жизни, где осталось, по большей части, только развлекаться, считают метамоланы столь же важной составляющей своего быта.
Меняются все стандарты здоровья. Никто больше не живёт в частичном неведении о своём состоянии, рискуя проглядеть опасные патологии на ранних стадиях, где они ещё поправимы, но растут малозаметно или даже вовсе бессимптомно. Вся медицинская диагностика становится превентивной, а лечение абсолютно персонализированным. Более того, при минимальном образовании всякий запросто может стать сам себе врачом, экологом, диетологом и так далее, уже действительно разбираясь в каждой сфере. Оптимизация питания, физических нагрузок, сна и остальных аспектов повседневной жизни не просто упрощается, но, что значительно важнее, перестаёт ощущаться навязчивой обязанностью.
Выявление токсинов, аллергенов, генетических аномалий и иных проблем в реальном времени зачастую является лишь верхушкой айсберга интеграции метамоланов с биологией пользователя. Мониторинг метаболизма, гормонов, нейромедиаторов способен стать значительно более глубоким и многосторонним - а со временем человек почти неизбежно превращается в проект рукотворной эволюции. Большинство начинает подвергать себя добровольным модификациям, например, удалять лишние бактерии или накапливать идеальные минералы в костях. Нормой становятся и кибернетические симбиозы, в том числе вживлённые метамоланы, автоматически корректирующие диету или вводящие нужные лекарства. С другой стороны, это может приводить к новым болезням, вроде аналитической тревожности, постоянной паники из-за малейших отклонений в данных, нарушений состава микрофлоры, значительная часть которой всегда представляется как нечто грязное, а временами и последствий злоупотребления биохимическими модификациями, внешне прогрессивными, но расшатывающими скрытые системы организма.
Ежедневный объём недостатков окружающей и внутренней среды, обнаруженный метамоланом, чаще всего оказывается неподъёмным для одного человека, а некоторые вообще невозможно исправить обычными инструментами. В результате даже самые развитые цивилизации на этих стадиях вынуждены всё так же создавать широкий спектр специализированных профессий. Сканировщики жилья тщательно проверяют дома на ядовитые соединения и вредные излучения, которые сложно распознать без специфических познаний. Биооптимизаторы подбирают диету и добавки по тонким анализам, непонятным обывателю. Разные крими-моланисты ищут следы отравы, подделок или чего-то сравнимо подозрительного на местах преступлений. А неоалхимики в своих продвинутых лабораториях или домашних мастерских широко пользуются тем, что, если состав какого угодно вещества можно выяснить мгновенно и с беспрецедентной точностью, смелые эксперименты становятся доступны каждому. Также расцветают программы возрождения мёртвых зон и ускорения восстановления экосистем, даже после этих опытов.
Конечно, жёсткий запрет на публикацию каких бы то ни было сведений о нежелательных субстанциях там оказывается вполне закономерным.
Искусство также подвергается переменам, хотя больше по части появления новых подходов и стилей. К примеру, художник, видящий краску на молекулярном и даже квантовом уровне, может передавать через неё дополнительные подтексты или просто изобретать новые интересные методики нанесения, а шеф-повар добавляет в блюда шокирующие элементы, вроде золота со старого кольца клиента, дабы вызвать эмоции.
Обычная жизнь в таких мирах тоже наполняется характерными ритуалами. Это могут быть, например, свадебное сканирование для проверки генетической совместимости, детокс-вечеринки, то есть совместные чистки от накопленных за месяц токсинов, и тому подобное. Появляются различные движения и субкультуры, от аналогов антиваксеров, которые отрицают этичность использования метамоланов или не доверяют их показаниям, до, ровно наоборот, абсолютных пуристов, стремящихся к исключению всего, что не соответствует некоему идеализированному шаблону, вроде веганов на уровне химии. Иногда адаптируются и религии, начиная изображать естественные загрязнения как добро или зло.
Поразительное ускорение научного и технического прогресса также всегда содержит подводные камни. Так, некоторые цивилизации внезапно обнаруживают невидимые катастрофы, когда сканеры обнаруживают, что экосистема по факту уже мертва, просто процессы разложения идут на непривычном уровне. Временами фундаментальные открытия, сделанные при помощи метамоланов, оказывается невозможно объяснить в привычных концепциях, и вокруг них формируются мифы. А восприятие своего тела как биохимической машины и понимание взаимодействий мозговых структур с простыми физическими стимулами может даже приводить к патологическим сомнениям в наличии у себя свободной воли.
В общем, даже небольшой агрегатик с единственной функцией вполне способен запустить огромное множество самых разных искажений по всей культуре. Общую идею умело подытожил Тевос дан Эйгер в своей речи на вручении Нобелевской премии 2099 года по летосчислению его родного диадрома категории Т, номер которого тут не указан из стратегических соображений. Он отметил, что XXI век мечтал о летающих машинах, а получил прибор, который заставил всех бояться собственного хлеба - но зато мир наконец проснулся, и готов пройти глобальную ревизию уже давно морально устаревших экологических стандартов. Внедрение метамоланов почти всегда можно описать теми же словами.