Не блуждает сознание Пауле по Вселенной, бесполезной тряпочкой висит на спинке стула вездесущий Шлем. В тяжкие думы погружен доктор фотурианских наук. Ушел в Темные Миры Ондрид, повсюду листовки с призывами делать Выбор, все больше и больше становится известно о происхождении Ордена — такого, отчего на все дела фотурианцев ложится грозная тень. Хорошо хоть Земля Урбон по-прежнему строится — идеальный мир, грандиозный проект, настоящий подарок будущей упорядоченной Вселенной.
И все-таки это слишком тяжело, даже для бывалого разума Пауле — все эти перемены, тревоги, волнения, и вот профессор надевает костюм, берет любимую трость и идет гулять по городу Пять-Семь, столице иглеков на желтой стороне Земли Анод. Он бредет закопченными фабричными улицами, подолгу смотрит, как из труб сборочных цехов в осеннее небо поднимается сизый дым, разглядывает свое морщинистое лицо в разноцветных масляных лужах. Мысли его — о будущем и о прошлом. Ордену сто двадцать два года. Пауле — шестьдесят пять. Цифры не радуют, время играет против.
Почему все вдруг так изменилось, пошло наперекосяк? Сплошные поражения вместо былых побед: разгром в Земле Елменн, изгнание фотурианской миссии из Земли Гелефор, позорное бегство с Акаларона, где страусы чуть не заклевали фотурианца Антея. Более того, доходят до Пауле вести, что многие Предметы Нид работают теперь с перебоями, через раз, а какие-то перестали действовать вовсе.
Но как все хорошо начиналось, тогда, на заре времен - крутится и крутится в его голове один и тот же мотив. Познание Замысла Творца, помощь Творению — теперь все это как-то забыто, а в те дни у нас была мечта — понять мир, причаститься наивысшего Творчества! Мы много рассуждали о красоте, до хрипоты спорили из-за истины, готовы были снова и снова бросаться в безнадежный бой за правду и справедливость. Мы верили, что наше Упорядочивание нужно Вселенной, что она без него пропадет. Потом наступило отрезвление, понимание того, что Вселенная прекрасно обойдется и без нас, более того — что мы со своими благими намерениями только делаем все еще хуже.
И пришел на смену прекраснодушию махровый прагматизм. Забыты оказались мечты и планы, осталась только мысль о том, чтобы построить поскорее лучший мир — не для себя, конечно, для других — а что потом делать самим — сделалось совершенно неясно. Такова трагедия фотурианцев второй волны, к которым принадлежу и я, доктор Эразмус Пауле.
Первые фотурианцы — Ондрид, Данклиг, Брогсен и другие — могли еще витать в облаках, мы же, будучи ближе к практическому осуществлению планов ордена, вынуждены держаться земли. Если их, основателей, вопросы — это «Кто такой Творец?» и «Каков замысел этой Вселенной?», мы прежде всего вопрошаем «Кто такие мы?».
И действительно, кто такие фотурианцы? Теперь, кажется, самое время над этим поразмыслить: коль скоро над нами нависла тень, избегнуть которой мы не в состоянии, встретить ее нам надлежит подготовленными, уверенными в себе. Что касается меня, то я все чаще вспоминаю покойного брата Евстахия, а именно - его памфлет «Против Фотурианцев», написанный в Земле Вечнос. Под конец жизни Евстахий сделался одержим Сказкой, и все же в проницательности ему отказать нельзя.
Фотурианцев он увидел детьми — глупыми суетливыми детьми, которые сами не знают, чего хотят и потому бегают повсюду, размахивая своими взрослыми игрушками. Еще он назвал нас людьми, изгнанными отовсюду и потому чрезвычайно задирающими нос. Сдается мне, во всем этом есть большая доля правды. Вселенной мы не так уж-то и нужны, однако считаем себя очень важными. Плохого мы сделали не меньше, чем хорошего, однако о первом предпочитаем не думать и не говорить.
Наша проблема в том, что мы совершенно не думаем о настоящем — о людях, которые живут здесь и сейчас. Мы всецело устремлены в Будущее — прекрасное, чистое, которое вот-вот настанет — а на пути к нему готовы жертвовать чем угодно, да еще утверждать, что жертвы эти оправданны. Все для будущего человека — и наплевать на человека сегодняшнего. Но будущее ведь вырастает из настоящего, разве не так? И если нас не любят сегодня, кто полюбит мир, который мы подарим людям завтра?
Любовь — еще одна наша проблема. Ее в нас мало, вернее даже — нет совсем. Мы осмысляем, но не чувствуем. Благие наши деяния неискренни. Если бы для упорядочивания Вселенной требовалось причинять боль, многие фотурианцы занялись бы этим безо всяких угрызений совести.
Немало позабавят будущего исследователя фотурианства и наши притязания — ну, просто космические и вместе с тем комические, как у малыша, который, играя во дворе, втыкает флажок в песочницу и утверждает, что двор принадлежит ему. Мы поступаем так же, именуя себя Людьми Будущего — словно будущее - наше, словно мы — монополисты, имеющие на него безграничное право. Забота это или просто ревность - «смотрите, Вселенная — наша игрушка, ни с кем ею не поделимся»? Не знаю. Мы слишком много на себя берем, вот что, слишком серьезно себя воспринимаем. Пока что никто не щелкнул нас по носу, только и всего. Когда же щелкнут, думаю, мы сперва взбунтуемся, потом расплачемся — совсем, как детишки — а потом, присмиревшие, покорные, примемся жить дальше, уже согласно общим правилам. И ни черта не останется в нас от прежнего бунтарства и высоких замыслов.
Ни черта, ни черта, ни черта.