Аркадий проснулся из-за того, что за стенами палатки раздалось резкое шипение. Пара секунд паники и дезориентации, пока память не вернулась окончательно.
Началось.
Нашарив в темноте мобильник, археолог раскрыл его и бросил взгляд на экран. Как и в тот раз, 2:45. Покачав головой и душераздирающе зевнув, Аркадий осторожно выглянул наружу. Так и есть – они уже были там, не обращая никакого внимания на происходящее вокруг. Наверняка кто-то снимает их на камеру. Наверняка кто-то тщательно сравнивает, насколько сегодняшний сценарий отличается от вчерашнего. Но Аркадий лично считал, что одной бессонной ночи для него более чем достаточно.
Забравшись обратно в спальник, он быстро уснул, уже не обращая внимания на несущиеся снаружи звуки.
Всё началось в полдень четверга, когда, в очередной раз передвинув отвал, они извлекли из-под земли древнюю стелу. Подняв находку и осторожно счистив напластования грязи, археологи призадумались. Даже для тех, кто уже не первый раз был на раскопе под эгидой Общества, тут было над чем поразмыслить.
Плита была около двух метров в высоту и полутора – в ширину, определить точнее мешали многочисленные сколы по краям. С обеих сторон памятник густо покрывала резьба, искусные рисунки чередовались со столбцами надписей. Даже неспециалист при взгляде на них почуял бы, что что-то неладно, а уж археологам оставалось только присвистнуть. Пикантности находке добавляло то, что её извлекли из недр неподалёку от русла Печоры.
– Дела-а-а…
– Мужики, вы тоже это видите? Оно правда настоящее?
– А ты что думал? Подделка?
– Ага, Сухоруков лично вырезал и здесь закопал, чтоб нам не скучно было.
– Ха-ха!
– Но, кроме шуток, это же реально бред.
– Привыкай, Семёныч, то ли ещё будет!
16.07.13.
Предварительное описание находки:
Гранитная стела 2,04 х 1,52 м, толщина 0,49 м, со значительными сколами по краям. Сколы сглажены, вероятно в результате длительного пребывания под водой.
Обе широкие грани стелы покрывает резьба – ряд рисунков с подписями. Рисунки изображают териантропов со змеиными хвостами вместо ног. Манера изображения напоминает искусство древней Месопотамии, а все персонажи носят одежду и причёски свободных горожан-авилумов. Изначально на стеле, по всей видимости, было двенадцать изображений, однако на одной из граней резьба сильно повреждена, что позволяет проинтерпретировать содержание лишь семи картин.
• Териантроп мужского пола, в правой руке – некое подобие скипетра, хвост свёрнут горизонтально ориентированной восьмёркой. Над головой – неопознанный символ.
• Две женщины (справа) смотрят на третью (слева), оживлённо жестикулирующую. Хвосты всех троих направлены в стороны, противоположные направлению взгляда, и собраны в три витка.
• Женщина, держащая на руках младенца. Хвост свит спиралью под телом.
• Мужчина с неопознанными писчими принадлежностями, по всей видимости, что-то пишущий во время движения. Хвост направлен в сторону, противоположную направлению взгляда, и собран в три витка.
• Трое мужчин, вооружённых копьями или алебардами, хвосты сложены горизонтально ориентированной восьмёркой.
• Мужчина и женщина, по всей видимости, танцующие или совокупляющиеся.
• Повреждённая сцена с большим количеством действующих лиц, отдельные детали позволяют предположить, что изображён рынок или иное место торга.
Каждая картина сопровождается двумя или тремя столбцами иероглифических надписей. Язык неизвестен, но символы существенно напоминают письмо Цзяху.
День прошёл без происшествий. Из недр извлекли ещё несколько находок, предположительно относящихся к той же культуре – черепки и осколки, многие из которых покрывали уже знакомые грубые иероглифы. Находки тщательно каталогизировались и откладывались. Наконец, пообедав на сон грядущий, утомлённые археологи разбрелись по палаткам.
Ночью их разбудило резкое шипение.
Аркадий вздрогнул и открыл глаза, пытаясь проморгаться и адаптироваться ко мраку. Первая паническая мысль, что в палатку заползла гадюка, была быстро отброшена – звук явно раздавался снаружи, был слишком громким и к тому же каким-то… неестественным. Розыгрыш? Звук идёт в записи? Высвободив руку из спального мешка, Аркадий нашарил телефон, чтобы узнать время. 2:45, почти три часа ночи! Вообще охренели, козлы!
Покинув мешок, он решительно откинул полог, готовясь высказать уродам всё, что он думает.
– Вы что, совсе… – слова застряли в горле.
У палатки сношались два змеелюда.
Если схематичное изображение на стеле ещё оставляло простор для домыслов, то вживую сцена была однозначна и недвусмысленна. Переплетя длинные хвосты на манер спирали ДНК, парочка шипела в экстазе, катаясь по земле и не обращая ни малейшего внимания на какого-то ошалевшего двуногого, которого они разбудили.
Пару минут Аркадий в ступоре таращился на это дело. Хм, а впрямь ли его разбудило?.. Наверное, сон. Ну да, насмотрелся днём вместе со всеми на эту стелу дурацкую, вот теперь и снится не пойми какая хрень… Конечно, склонности к зоофильской порнографии археолог в себе никогда не ощущал, но подсознание выкидывает и не такие фортели. Надо бы перевернуться на другой бок, чтобы сон сменился – и ну их, этих бурохвостых…
Мысль отчего-то споткнулась. Бурохвостых?.. В голову постучалось осознание, и осознание было не из приятных. Аркадий в жизни не видел цветных снов. Не раз слышал от других, но сам поутру вспоминал исключительно чёрно-белые. Но раз сейчас в неверном лунном свете он всё же смутно ухитряется различать какие-то цвета, то…
– А-а-а-а-а-а, мать-мать-мать-мать-мать!!! – в ужасе завопил он, кубарем выкатываясь из палатки. Едва не наткнулся на любовничков, но быстро отскочил в сторону.
Вопль словно послужил катализатором: отовсюду начали раздаваться вторящие крики. Тут и там замелькали тёмные силуэты – люди бежали куда-то… или от чего-то? В последнюю мысль вдумываться не хотелось.
Аркадий вскочил на ноги, собравшись дать дёру от этой змеиной чертовщины – и врезался в кого-то ещё.
– Семёныч, ты? – опознали его. Судя по голосу, кажется, Митроха, самый молодой в экспедиции. – Слушай, ты не поверишь, у нас там такое!.. – он на миг запнулся. – А, у тебя, вижу, тоже…
Митроха смотрел прямо на сношающихся змеюк. Лицо попало под лунный свет, и, насколько Аркадий мог разобрать, выражение мучительного непонимания на нём сменилось какой-то странной отрешённостью. Видать, переизбыток впечатлений.
– Тоже? – парой секунд спустя вычленил, наконец, главное археолог. – Хочешь сказать, на вашем конце лагеря они тоже… того-этого?
– Не, – замотал головой коллега. – У нас дерутся… или тренируются, хер его разберёт. Трое. С оружием.
Археологи переглянулись. Обоим пришла в голову одна и та же мысль.
Бесовщина творилась по всему лагерю, местами чуть выходя за его границы. Тут и там изображения со стелы ожили и теперь разыгрывали древний спектакль. Женщины сплетничали, бойцы тренировались, писец деловито полз по каким-то своим делам, не отрывая взора от постоянно пополняемых записей, на базаре шла бойкая торговля. Посмотреть на последний со временем собрался почти весь лагерь: зрелище выдалось поистине фантасмагорическое. Дело было даже не в гипнотических движениях хвостов и не в той завораживающей, почти танцующей плавности, с которой двигались все участники сцены. Прилавки плавно перетекали в стены палаток, проходя их насквозь, то же самое казалось и самих змеелюдов, тут и там пересыпавших продырявленные монеты и получавших взамен продукты или керамику. Тем, кто проснулся от появления призраков посреди палатки, оставалось только посочувствовать – сейчас бедолаг отпаивали, пытаясь привести в чувство.
– Голограммы, шоб их, – подвёл итог кто-то из наблюдателей.
– Однозначно, – согласился другой. – Нас не видят ни хрена, проходят насквозь… Развели тут полночный иллюзион, спать мешают…
Остальные тоже недовольно бормотали. Вредные ископаемые, безусловно, важны, но сон после работы – это святое, и мешать ему – вредительство высшей пробы, особенно если не имеешь сказать ничего толкового.
Кое-что толковое мог бы сказать собравшимся у рынка археологам Виталий Андреевич Корневой, руководитель экспедиции, но решил не беспокоить хороших людей зря. В самом деле, зачем тревожить их известием, что рисунки на стеле бесследно исчезли, все до единого? Он успел сделать несколько качественных цифровых фотографий обеих сторон гранитной плиты, а кое-что для верности ещё и зарисовал в блокнот. Даже если змеи решат не возвращаться на каменную поверхность, высокое начальство всё равно получит всю необходимую информацию.
Тем не менее, они вернулись. Едва небо на горизонте начало светлеть, призраки неведомых существ стали таять в воздухе, пока не растворились совсем. Заглянув под тент, где складывались находки, Корневой убедился, что рисунки снова на месте, и задумчиво кивнул: в этом виделась определённая логика.
Безоблачное небо. Полуденный зной. Перерыв.
– Ну и ночка, – выдохнул Аркадий, делая глоток воды.
– Привыкай, Семёныч, то ли ещё будет. Начальство задерживается, так что нам ещё вторую такую переждать.
Аркадий поперхнулся, пришлось хлопать его по спине.
– Да полно тебе. Какая это у тебя экспедиция, напомни? Первая?
– Вторая. Первой Острюков руководил… Но там, знаете, как-то попроще было. Ну да, мумии, ну да, стрёмные, но они хотя бы по ночам не ходили!
– А-а-а, да-да-да, помню… – закивал Корневой. – Ну, это вам повезло, обычно так скучно не бывает. Даром, что ли, мы называемся ОДВИ?
– Да, я уж понял, что вредные ископаемые – это не просто так… Хотите сказать, Виталий Андреич, что в каждой экспедиции так весело?
– Обычно куда веселее, – флегматично отозвался Корневой. – Ручаюсь, тебе никогда не доводилось видеть кучу летающих ножей, да ещё и притягивающих молнии.
– …
– Да не нервничай ты так, говорю же, привыкнешь. В начальстве не дураки, в начальстве умные, на смерть не пошлют, мы им целыми нужнее. Если предстоит выкапывать какую дрянь – всегда сообщат меры предосторожности, какие надобно соблюдать.
– А откуда они их знают?..
– А вот за это, Семёныч, я не в курсе. И никто, кроме них самих, не в курсе, что у них там за План, – это слово Корневой явно произнёс с большой буквы, – на основе каких данных составляется и к чему ведёт… Всё, что мы можем знать наверняка – это что завтра сюда приедет Орлов, проведёт экспертизу и постановит, в какое хранилище отвозить – в А или в Б.
– Кстати, в чём тут принцип, тоже не знаете? – с интересом уточнил Аркадий.
– Нет. Но находкам группы А радуются больше. Может даже премия перепасть, если повезёт.
Вторая ночь и впрямь прошла потише, чем первая. Многие, как Аркадий, решили, что нервотрёпка не стоит свеч, и продолжили спокойно спать, не реагируя на вакханалию снаружи. Кое-кто, напротив, сосредоточенно работал, фиксируя сценарий событий. К утру уже было известно – змеи разыгрывают одну и ту же пьесу, с точностью до мелочей, начинающуюся и заканчивающуюся секунда в секунду. Кто-то уже строил гипотезы о соотнесении знаков на стеле с событиями, которые разыгрывают призраки – возможно, получится сделать полноценный перевод…
А в одиннадцать часов приехал запылённый грузовик. При его приближении все притихли, прибывшего визитёра встречали почтительным молчанием. Дмитрий Фёдорович Орлов, один из руководителей Общества по добыче вредных ископаемых, из тех, кто стоял рука об руку с Сухоруковым в загадочной экспедиции девяносто седьмого. Крепкий русоволосый мужчина с тонкими усами и бородой, обрамляющими рот – было в нём что-то неуловимо странное, что, при всей заурядности его внешнего вида, притягивало взгляд и заставляло мурашки бежать по коже. Но лишь когда он подошёл к находкам, стало ясно, что именно с ним не так – возраст. Его было невозможно определить на глаз, однако рядом с древней стелой Орлов парадоксальным образом казался… своим. Уместным. Современником, если угодно. Кто-то сказал бы, что это невозможно, но сотрудники ОДВИ всякого навидались на своём веку.
Впрочем, это произошло не сразу. Сперва представитель начальства внимательно изучил уже сделанные археологами записи. Осмотрел раскоп, сверяясь с показаниями какого-то странного приборчика. Потом оглядел сами находки, поминутно сравнивая увиденное с какими-то записями из объёмистой папки, которую принёс с собой. И лишь затем Дмитрий Фёдорович удовлетворённо кивнул.
– Молодцы, ребята. Группа А, к тому же отлично сохранилась. Начинаем погрузку.
А эта беседа состоялась неделю спустя, на третьем этаже неприметного московского здания. Мало кто знал, что за контора обосновалась за скромным фасадом, а из посвящённых – мало кто бывал здесь, в кабинете директора. В вотчине Артура Петровича Сухорукова.
– Находка превосходно укладывается в План, – докладывал Орлов. – Перепроверили всё, даже дальние последствия и возможность дивергенции – никаких отклонений выше статистики. Так что теперь у нас есть возможность связать Шумер и Чжунго.
– Тогда уж не Шумер, а Ки-эн-ги, коль скоро ты хочешь сохранять оригинальные имена, – хмыкнул Сухоруков. Орлов в согласии склонил голову. – А какая связка?
– Классическая. Через Потоп.
– Хм.
Помолчали. Они были совершенно не похожи – коренастый медведь и тощий, усталого вида мужчина с седеющими волосами и прямым пробором. Совершенно непохожи… И вместе с тем неуловимо одинаковы. Оба не имели возраста, оба казались настолько неуловимо чуждыми обстановке, что у того, кто пронаблюдал бы за ними достаточно долго, не мог не возникнуть вопрос: а впрямь ли они люди?
– Значит, Нюйва, Фуси и Зиусудра-Утнапишти. Хорошая компания, очень хорошая. И к тому же дополнительная стабилизация Потопа, что тоже никогда не повредит. Даосские боги прибывают из Месопотамии в Китай, чтобы возродить погибшее человечество, – Сухоруков быстро набросал пару схем на листке бумаги. – Да, вроде бы всё удачно сходится. А по датам?
– Тут может выйти заминка, – признал Орлов. – Если мы правильно перевели надписи, у тех змей беременность длилась семнадцать лет. Могут быть небольшие сдвиги, но всё в пределах магистральной линии.
– Значит, всё по Плану.
– Всё по Плану.
Оба мужчины, не сговариваясь, посмотрели в окно, за которым виднелась Сухарева башня. Башня, которую, как они оба прекрасно знали, снесли в тридцать четвёртом году. Пока что её не видел никто, кроме них, но с каждым годом плетение крепнет, меняет цвет… Однажды её увидят все, и никто не вспомнит, что раньше было иначе. То же самое касалось и тысяч других изменений по всему миру, больших и малых, значимых и ничтожных…
В это же самое время команды археологов продолжали выкапывать лоскуты чужих исторических полотен, которые можно будет вплести в гобелен истории Земли. План продолжал исполняться.